ЧТО ТАКОЕ КОВИД И КАК ЕГО ЛЕЧИТЬ. Выступление доктора Шанкара Четти 3 день Большого Жюри по Ковиду

[Dima]

ЧТО ТАКОЕ КОВИД И КАК ЕГО ЛЕЧИТЬ. Выступление доктора Шанкара Четти...

Видео с русскими субтитрами - см. https://odysee.com/@dimslav10:6/Grand-Jury-Date-03-7-rus:1 ;

Райнер Фюльмих: Теперь о хороших новостях. В этом есть хорошие новости. Доктор Шанкара Четти расскажет нам об этом, потому что, как мы узнали, это иллюзия. Мы имеем дело не с пандемией Короны, а с пандемией ПЦР-тестов. И есть способы лечения этого вируса, который, как говорят нам цифры, не более опасен, чем обычный грипп. Доктор Четти, какие хорошие новости вы можете нам сообщить?

Четти: Спасибо, Райнер, и спасибо всем моим коллегам на этой платформе. Это было двухлетнее душераздирающее путешествие, и я думаю, что мы делаем очень важную работу.

Я думаю, что понимание того, через что я прошёл за эти два года, поможет понять, что представляли люди до меня, и понять, что произошло на самом деле. Поэтому я думаю, что просто рассказ о моем путешествии и моем понимании этой пандемии может многое дать для того, чего мы пытаемся достичь.

Итак, прежде чем начать, я хотел  бы рассказать о том, что произошло до того, как Ковид появился в Южной Африке.

У меня есть опыт работы в генетике, в продвинутой биологии, в микробиологии и в биохимии, помимо моей работы врача общей практики. Поэтому я очень подозрительный врач. Я все расследую и  слежу за тем, чтобы  опираться на знания, полученные за годы учебы в высшем учебном заведении, и не слишком легко верю всему подряд.

Итак, до того, как пандемия пришла в Южную Африку, нам сообщили, что в Ухане был вирус, и он распространялся от человека к человеку. Это был респираторный вирус, который казался очень заразным. И, конечно, с новым вирусом у нас не было понимания того, как он убивает, как вызывает тяжелые заболевания и смерть. Но нам сказали, что он очень заразен и может стать началом новой пандемии.

Первое, что мне показалось очень странным, это то, что китайцы оцепили Ухань, и вирус не распространился ни на один другой город этой страны, однако их международные границы остались открытыми, и он распространился по всему миру. Это было первое, что показалось мне очень подозрительным. Мы имеем дело с очень заразным вирусом. Почему он не был полностью локализован?

И, конечно, мы не получали много информации из Китая, чего я и ожидал. Теперь, как врач, я должен была планировать. Когда этот вирус доберется до моей страны, я должен быть к этому готов.

Первое, что я заметил, что было проблематичным, это тест ПЦР. Они разработали ПЦР-тест для проверки самого вируса. Теперь, имея научное образование, я хорошо знаю, что ПЦР-тест никогда не используется в качестве диагностического инструмента. Поэтому мне стало интересно, почему это стало нормой.

Кроме того, мы начали получать сообщения о бессимптомном распространении, о котором раньше медицинская наука не слышала. Таким образом, появлялись необычные вещи.

И, конечно, ПЦР-тест не имеет абсолютно никакого отношения к инфекционности, о чем уже упоминали предыдущие люди. ПЦР-тест только проверяет фрагменты вируса. Он не проверяет наличие инфекционного полного агента. И он не говорит о том, действительно ли кто-то инфицирован или заразен. Единственное, что говорит о существовании вируса, - это культура, клеточная культура вируса, которая доказывает, что вирус может расти, реплицироваться и распространяться. Поэтому я смотрел на этот ПЦР-тест с некоторым подозрением. И затем этот ПЦР-тест использовался для оценки или определения мер общественного здравоохранения. А меры общественного здравоохранения были санитарными.

И, конечно, мы получали сообщения о том, что этот вирус живет на поверхностях в течение пяти дней, десяти дней и 15 дней на различных видах материалов. И это совершенно бессмысленно. Вирусы не живут так долго. Для размножения и распространения им нужны хозяева. И нет абсолютно никаких научных доказательств того, что вирусы живут на природных поверхностях в течение такого длительного времени. Поэтому я стал  относиться к подобной информации с большим подозрением.

Конечно, появилась масочная терапия, и она тоже была спорной. Как врач, я знаю, что у масок есть ограничения. И наука говорит вам, что маска никогда не предотвратит заражение респираторным вирусом. Это все равно, что поставить забор вокруг дома и думать, что вы защищены от комаров. Наука не сходится. Поэтому я начал изучать все эти доказательства.

И затем, конечно, они рассмотрели меры по изоляции, и они хотели, чтобы люди были изолированы на 14 дней. Я посмотрел  на это и подумал: вы хотите, чтобы людей изолировали на 14 дней, но вы не установили, как долго вирусное заболевание сохраняется на самом деле - это произвольная мера, 14 дней. Поэтому мне нужно было понять, почему так получилось, что мы выбрали именно 14 дней - из всего, что у нас было. Итак, у меня были эти опасения.

Кроме того, с моей историей и генетикой я знал  об исследованиях по усилению функции, которые проводились в то время. Я знал  о вирусологии и, конечно, о генетической войне, манипулировании с вирусами. Я знал  об исследованиях, проводимых в лаборатории в Ухане с коронавирусами и вокруг  спайкового белка задолго до того, как появился ковид. Итак, у меня есть базовые знания о том, что мы имеем дело с коронавирусом, и это кажется очень странным и подозрительным. А теперь у нас есть пандемия после продолжающихся исследований коронавирусов.

Поэтому у меня было здоровое подозрение, что это была утечка из лаборатории. Конечно, если пойти еще дальше, это мог быть вирус, созданный в лаборатории. Таким образом, это было то, о чем я думал  с самого начала пандемии. И конечно, необычные вещи: тесты ПЦР, бессимптомное распространение, санитарные меры, локдауны, изоляция, все эти вещи не имели для меня научного смысла.

Теперь я столкнулся с людьми, которые были напуганы, потому что им сказали не обращаться за медицинской помощью. Им сказали держаться подальше от своего врача. А нам, врачам, сказали не лечить. Это не лечится, и мы должны просто заниматься телемедициной. А если состояние пациента ухудшается, направлять его в больницу.

Я не из тех людей, которые так легко капитулируют. Поэтому, обладая теми знаниями, которые у меня были, я решил, что возьмусь за это дело. Нам нужна была информация об этой болезни, а без этой информации - о патологии этой болезни - мы никогда не решим проблему.

Теперь я знал, что как только вирус попадет в Италию, я получу некоторую информацию о его симптомах. И то, что окажется необычным, позволит мне поставить диагноз без использования ПЦР-теста, потому что, как врачи, мы должны диагностировать болезни симптоматически. И поэтому симптомы, характерные для какого-либо заболевания, позволят вам понять, что вы имеете дело именно с таким заболеванием.

И симптомы, которые я нашел необычными, это потеря обоняния и вкуса, что обычно не случается при респираторных вирусах, и, конечно, одышка, с которой обращались люди. И эта одышка возникала очень внезапно, требовала очень быстрой вентиляции легких.  Таким образом, одышка и потеря обоняния и вкуса стали моим диагностическим инструментом для подтверждения наличия или отсутствия у пациента коронавирусной инфекции.

И я наблюдал. Мне нужно было подготовить себе набор инструментов для подготовки к этому. Итак, когда я посмотрел, мы имеем дело с респираторным вирусом. Первым препаратом, который пришел мне на ум, был гидроксихлорохин. Гидроксихлорохин или плазмохин хорошо известен. Его используют уже несколько десятилетий, и он обладает широким противовирусным действием. Поэтому, если бы мне нужно было рассмотреть что-то, что сдерживает распространение вируса, я бы рассмотрел  этот препарат в качестве основного лечения.

Итак, гидроксихлорохин и раньше использовался для лечения многих других заболеваний, например, для лечения ревматоидного артрита и прочего. Поэтому я знал, что имею дело с очень безопасным препаратом, который я мог  бы по этическим соображениям давать своим пациентам и оценивать его эффективность. Итак, я решил  приобрести запас гидроксихлорохина.

Но очень быстро я заметил, что, кажется, в журнале "Ланцет" была опубликована статья о токсичности гидроксихлорохина и его сердечных проявлениях. И я подумал: это же чушь. Я лечу пациентов гидроксихлорохином уже много лет, и в некоторых случаях в более высоких дозах, и у меня никогда не было побочных эффектов. Итак, я врач, который склонен использовать лекарства из Ноева ковчега, потому что я доверяю долгосрочной эффективности и безопасности этих лекарств.

Итак, я закупил  столько гидроксихлорохина, сколько смог, и впоследствии, через два дня после того, как я это сделал, правительство Южной Африки изъяло его с полок магазинов. К счастью, у меня был запас, и я приготовил  его для своих пациентов.

Пациенты приходили ко мне, очень расстроенные тем, что я могу закрыться и не быть доступным для них. Но я заверил  их, что буду мужественно бороться с этим и обязательно обследую каждого из них, и мне нужно понять, с чем мы имеем дело.

Поэтому, когда в Южной Африке был зарегистрирован первый случай коронавируса, я решил, что буду опираться на свое образование. Я переехал  из своего дома в изолятор, чтобы защитить свою семью. Мой дом и моя практика находятся на одной территории. Я установил  палатку, настоящую палатку клиники, за пределами моей практики на парковке, потому что я доверяю вентиляции и солнечному свету как лучшему способу защиты от этого вируса. Я знал, что если я продезинфицирую руки и буду держать руки подальше от лица, я буду достаточно хорошо защищен. И тогда я смогу видеть каждого пациента. И это был мой первоначальный план на случай пандемии.

Но учитывая споры вокруг гидроксихлорохина, использование ПЦР-теста в качестве диагностического инструмента, слова о том, что существует бессимптомное распространение, у меня было очень здоровое подозрение в отношении того, что мне говорили. И так называемые эксперты, похоже, не ставили это под сомнение. Не было никаких доказательств всего этого, и все же правительственные эксперты проталкивали эту версию.

Итак, я начал  принимать пациентов. С первого пациента, вошедшего в мою практику, я обязательно осматривал  его. Я хотел  понять две вещи: во-первых, симптоматику. И, конечно, у каждого пациента, который приходил с внезапной потерей обоняния и вкуса, что необычно, я подозревал  коронавирусную инфекцию.

Поэтому я не хотел  делать этот ПЦР-тест. Я не хотел  полагаться на этот ПЦР-тест. Я с самого начала знал, что это исказит цифры. И я видел, какое столпотворение и страх возникли во всем мире.

Поэтому, когда пациенты приходили ко мне на прием, я начинал  изучать симптомы, и те, у кого наблюдалась потеря обоняния и вкуса, я предполагал, что у них результат на коронавирус. Я воспользовался возможностью протестировать несколько из них, и только у тех, у которых была потеря обоняния и вкуса, оказались положительные результаты. Таким образом, я подтвердил, что потеря обоняния и вкуса является симптомом коронавирусной инфекции. Поэтому я не чувствовал  необходимости тестировать каждого пациента. Если у члена семьи была потеря обоняния и вкуса, я тестировал  его и   был положительный результат, а остальные члены семьи заболевали примерно в то же время и имели такие же симптомы, я мог  с уверенностью предположить, что они подхватили ту же инфекцию, и лечила их практически одинаково.

Теперь, как от врача, от нас ожидают, что мы сможем поставить диагноз, обследовав пациента. Меня никогда не учили использовать тестирование в качестве диагностического инструмента. Тестирование используется только в том случае, если у меня есть некоторая путаница в моем клиническом диагнозе, и оно используется для уточнения. Оно никогда не используется в качестве диагностического инструмента. Поэтому я не тестирую пациентов, чтобы узнать, что с ними не так. Это плохая медицинская практика. Мы не проходим многолетнюю подготовку в клинической практике, чтобы использовать мазок для того, чтобы сказать мне, что с пациентом не так. Итак, я начал видеть всех этих пациентов с инфекциями ковида.

Второе, что меня очень интересовало, - это одышка. Это было то, от чего люди умирали. Но у первых нескольких пациентов, которые пришли ко мне на прием, был обычный грипп, респираторная инфекция, похожая на все другие респираторные инфекции, которые я видел. У них были ломота и боли в теле, лихорадка, немного болело горло, и, конечно, потеря обоняния и вкуса - необычные симптомы, которые привлекли мое внимание к тому, что это коронавирусная инфекция.

И поэтому я посоветовал каждому пациенту, который приходил ко мне на прием, что если у него появилась одышка, в любом виде или форме, я хотел бы, чтобы он немедленно сообщил мне об этом. Потому что мне нужно было понять, откуда берется эта одышка и почему пациенты попадают в больницу.

Да, в больнице мы знали, что пациенты страдают одышкой. Насыщение кислородом снижалось, их помещали на аппараты искусственной вентиляции легких. И из информации, полученной из Италии, мы знали, что прогрессирование этой одышки может быть очень разнообразным. У некоторых пациентов была легкая одышка, которая не прогрессировала и, казалось, исчезала. У некоторых пациентов одышка была немного более тяжелой и длилась очень долго. И, конечно же, были пациенты, у которых одышка развивалась очень внезапно, прогрессировала очень быстро и в течение дня или двух оказывалась на аппарате искусственной вентиляции легких. И вот я заметил, что существует странное изменение или разница в скорости прогрессирования этой одышки, которую мне нужно было понять и, конечно же, понять, как мы вообще дошли до такого состояния.

Итак, среди первых, я бы сказал, 20 пациентов, которых я принимал, ко мне пришел первый пациент с одышкой. И, конечно, просвещая своих пациентов, я объяснял им всю серьезность того, что мы видели. И, конечно, в мире было достаточно страха, чтобы обеспечить  так, чтобы они вовремя обратились ко мне. Каждый пациент, у которого появилась одышка, вернулся ко мне именно в тот день, когда заметил, что что-то не так. И я обнаружил несколько очень странных вещей в этой небольшой группе пациентов, которые вернулись ко мне  с нехваткой дыхания. Помните, что большинство пациентов выздоравливали без осложнений, как при обычной респираторной инфекции. У них было очень мало грудных симптомов. В основном это была просто боль в горле, которая проходила за два-три дня. После этого у них не было абсолютно никаких последствий. Поэтому, когда такое случалось и пациенты с нехваткой дыхания возвращались ко мне, мне нужно было обследовать их и понять, что именно происходит. И тут я заметил  несколько очень странных вещей.

Довольно многие из этих пациентов, обратившихся ко мне, были в полном порядке за день до появления одышки. Они думали, что полностью оправились от болезни. Были пациенты, у которых в течение дня болело горло, они выздоравливали от этой боли, проводили остаток недели в полном порядке, занимались спортом, а затем внезапно начинали задыхаться. Так вот, эта одышка была очень внезапной. И, казалось, она всегда возникала ровно через неделю после первого симптома.

Поэтому, когда пациент приходил ко мне в понедельник, я расспрашивал его. И если боль в горле начиналась в понедельник, я фиксировал это как начало симптомов. Теперь мы знаем, что при вирусных инфекциях есть некоторые вирусы, которые протекают очень четко. Они реплицируются в течение определенного количества дней, ваш иммунитет начинает действовать, и затем вы уничтожаете этот вирус. Так, например, ветряная оспа, корь и подобные вирусы протекают определенным образом. Они действуют в течение определенного периода времени.

Поэтому, когда пациенты возвращались, и я заметил, что это всегда происходило на восьмой день, ровно через неделю после появления симптомов, я подумал: ну, я имею дело с вирусом, который имеет такие временные рамки. Ровно через восемь дней он начинает делать что-то другое. Появляется новый симптом, и он проявляется не у каждого пациента. Это происходит у очень небольшой части пациентов. И конечно, я наблюдал то, что, как мне говорили, происходит в Италии. Некоторые пациенты поступали ко мне с легкой одышкой на восьмой день, некоторые - с более умеренной, а некоторые - с очень тяжелой.

В моем арсенале инструментов был гидроксихлорохин, и я зарезервировал  его для тех пациентов в первые дни, у которых, по моему мнению, была высокая вирусная нагрузка. Поэтому тем, у кого были сильные боли в теле и высокая температура, я давал  гидроксихлорохин. И в течение одного-двух дней я видел, что мне удавалось побороть эту лихорадку и вывести их на путь выздоровления.

Итак, каждый пациент, которого я видел на первой стадии, проявлял признаки выздоровления примерно к пятому или шестому дню, некоторые в течение дня или двух, но большинство к пятому или шестому дню имели признаки улучшения - у них вернулся аппетит, они чувствовали себя намного лучше, но это никоим образом не влияло на то, что может произойти на восьмой день.

Поэтому, когда я заметил этот нюанс, что люди возвращались на этот жизненно важный восьмой день с новыми симптомами, я начал просвещать свое сообщество об этом странном нюансе, который я наблюдал. Поэтому каждый пациент, который приходил ко мне на прием, подвергался допросу. Я очень внимательно изучал  день, когда они заметили, что чувствуют себя плохо. Я использовал  этот день, чтобы предсказать, когда наступит восьмой день, и предупреждал их о появлении новых симптомов на восьмой день, чтобы они своевременно обратились ко мне.

Второе, что я сделал, - я знал из Италии, что мы имеем дело с болезнью, реагирующей на стероиды. И как врач, мы знаем, что не следует применять стероиды при инфекции. Их нужно использовать очень осторожно. Они подавят ваш иммунитет и не дадут вам выработать надежный иммунную реакцию на инфекцию. А если вы подавляете иммунитет, вы рискуете позволить этой инфекции безудержно распространяться, неконтролируемо.  Поэтому мне нужно было выбрать конкретный момент в этой болезни, когда применение стероидов будет уместным. И, конечно, на восьмой день это было очень очевидно. Ухудшение наступило на восьмой день, и это был тот момент, когда стероиды стали бы уместны. И, конечно, учитывая, что до этого у пациентов наблюдались признаки выздоровления, я был  совершенно уверен, что наш иммунитет каким-то образом сумел справиться с этой болезнью и взять ее под контроль.

Поэтому я сразу же начал  давать пациентам стероиды. Тем, кто возвращался на восьмой день с одышкой, начинали курс стероидов, и к третьему или четвертому дню приема стероидов все они проявляли хорошие признаки выздоровления. Теперь, как врачу, то, что говорит мне о том, что что-то работает, - это скорость выздоровления. Я же не дам вам таблетку парацетамола от головной боли, а когда она пройдет через пять дней, буду считать, что парацетамол подействовал. Скорость выздоровления дает мне представление об эффективности моего лечения. А эффективность моего лечения и скорость выздоровления дают мне представление о механизме, лежащем в основе этого заболевания. Поэтому, если я лечу не то, что нужно, у меня не будет скорости выздоровления.

Продолжение на https://raskrytie.forum2x2.ru/t5404-topic ;

Что такое Большое Жюри? И почему конфликт на украине начался именно сейчас?

Судебное разбирательство Большого жюри Народного суда общественного мнения
Расширение возможностей общественной совести через естественное право
Несправедливость к одному - это несправедливость ко всем".
 
Мы, группа международных юристов и судья, проводим уголовное расследование по образцу работы Большого жюри США. Это расследование Большого Жюри служит моделью судебного процесса для представления присяжным (состоящим из граждан мира) всех имеющихся доказательств преступлений COVID-19 против человечества против "лидеров, организаторов, подстрекателей и сообщников", которые помогали, подстрекали или активно участвовали в разработке и исполнении общего плана пандемии. Преступления, подлежащие расследованию, включают все действия, совершенные или допущенные человеком во исполнение общего замысла совершить Преступления против человечества, а также все подобные преступные действия, осужденные в различных сообществах присяжных по всему миру.

Это расследование проводится от народа, народом и для народа и будет называться "Народным судом общественного мнения". Не имея возможности найти суд для рассмотрения фактических доказательств в судах нынешней системы права, мы проводим это разбирательство вне существующей системы, основываясь на естественном праве. Это, в свою очередь, основано на твердой уверенности в том, что каждый человек может легко отличить добро от зла, а также добро от зла.

Утверждение заключается в том, что мировые правительства попали под контролирующее влияние коррумпированных и преступных властных структур. Они вступили в сговор, чтобы организовать пандемию, которую они планировали в течение многих лет. Для этого они намеренно создали массовую панику с помощью ложных фактов и социально сконструированной психологической операции, сообщения о которой они передавали через корпоративные СМИ.

Цель этой массовой паники состояла в том, чтобы убедить население согласиться на так называемые "прививки", которые, как было доказано, не являются ни эффективными, ни безопасными, но чрезвычайно опасными, даже смертельными.

Экономический, социальный и медицинский ущерб, нанесенный населению планеты этими преступлениями против человечества, измеряется квадриллионами долларов.

Адвокаты, перечисленные ниже, при содействии ряда высокоуважаемых ученых и экспертов со всего мира и под эгидой судьи из Португалии, проведут это расследование Большого жюри и тем самым предоставят присяжным (гражданам мира) полную картину этих Преступлений против человечества.

Цель расследования "Народного суда общественного мнения" двояка: С одной стороны, оно должно послужить моделью судебного разбирательства и получить обвинительные заключения против некоторых фигурантов этих преступлений против человечества, несущих уголовную и гражданскую ответственность. А с другой стороны - посредством демонстрации полной картины того, с чем мы сталкиваемся, включая геополитический и исторический фон - создать осведомленность о:

- фактическом крахе нынешней, захваченной системы и ее институтов, и, как следствие.
- необходимости возвращения суверенитета самим людям, и
- необходимости сначала остановить меры этой пандемии, отказавшись подчиняться, и
- необходимость запустить свою собственную новую систему здравоохранения, образования, экономики и судебной системы, чтобы восстановить демократию и верховенство закона на основе наших конституций.
 
Народный суд общественного мнения работает независимо от любого правительства и любой неправительственной организации.
Логистическую поддержку оказывает Берлинский следственный комитет Короны:
www.corona-ausschuss.de (немецкий)
www.corona-ausschuss.de/en (английский)
https://odysee.com/@Corona-Investigative-Committee:5 (Слушания на английском языке)
Telegram (немецкий)
Телеграмма (на английском языке)
Адвокат Виржини де Араужо Реккья, Франция
Судья Руй Фонсека Э Кастро, Португалия
Адвокат Клэр Дикс, Новая Зеландия
Адвокат Вивиан Фишер, Германия
Адвокат д-р Райнер Фюлльмих, Германия
Адвокат Н. Ана Гарнер, США
Адвокат д-р Ренате Хольцайзен, Италия
Адвокат Тони Николич, Австралия
Адвокат Дипали Оджа, Индия
Адвокат Декстер Л-Дж. Райнвельдт (адв.), Южная Африка
Адвокат Деана Сакс, США
Адвокат Майкл Суинвуд, Канада

Сотрудничающие правозащитники и правовые активисты
Тяша Вузем, Словения
Джина Клауд, США
Доктор Кристиан Гриб, Канада
Лесли Манукян, США

Больше о Большом Жюри, а также видеопереводы и стенограммы заседаний - на Большое Жюри Суд над корономракобесами