Марина Ивановна была мнительной. И жить с этой мнительностью ей было тяжело. Она с утра уже вставала мнительной: ждала неприятностей от грядущего дня, думала, чем обернётся то, что было накануне? Если накануне ничего не было, то Марина Ивановна решала, что упустила что-то важное и тут же находила что.
Да, жить с этой мнительность ей было трудно.
Вот, допустим, очередь за арбузами.
- Дайте мне тот! - скажет другая женщина. Или даже не скажет, а просто подойдёт и возьмёт самый выдающийся арбуз.
А Марина Ивановна будет мяться, набираться храбрости, потом, извиняясь, промямлит: "Дайте мне небольшой, пожалуйста!". Так, будто этого арбуза она даже за деньги не заслужила.
Или другой случай: допустила ошибку в работе Марина Ивановна. Она же бухгалтер - сама допустила, сама и исправила. Но нет - полночи не спала, продумывала, а что было б, если бы ошибка вскрылась? Сколько людей пострадали, если бы да кабы? И как бы мстили Марине Ивановне?
При всей своей мнительности внешне Марина Ивановна была дамой приятной, с ней часто знакомились и просили на улице помощи. Она рада была помочь, потому что казалось, будто хоть такими мелкими поступками Марина Ивановна может хоть как-то оправдать своё пребывание в этом городе или даже на планете.
В коллективах Марина Ивановна, как несложно догадаться, уживалась плохо: слишком хотела быть удобной, а когда кто-то хочет быть слишком удобным, становится очень неудобным - навязчивым и тяжёлым.
- Ну что ты как чихающий чеховский чиновник? - сказали как-то Марине Ивановне. - Наступила на ногу и наступила. Забей.
И Марина Ивановна забила - себя. И за наступление на ногу, и за Чехова, которого давно не перечитывала, заодно.
Так что это не преувеличение - жить Марине Ивановне и правда было трудно.
Каким-то чудом она вышла замуж, этим же чудом у неё родилась дочь, которая как только стала говорить, донесла Марине Ивановне главное: "Ты, мама, - плохая!" И Марина Ивановна тут же безоговорочно поверила.
- Сходи к какому-то специалисту, - толкали родственники. - Ну невозможно же жить, наблюдая, как ты себя съедаешь. И нас заодно. Поверь, очень тяжело быть рядом с таким, как ты, человеком.
Послушалась Марина Ивановна.
Ходила и к дорогому Пилонову, и к дешёвому Алексину. Выходила, расправив крылья, но как только на эти крылья ложилась вечерняя тень или даже просто взгляд кто косой бросит, тут же всё возвращалось на свои места - ничего не помогало.
Поэтому с каждым прожитым годом, с каждым новым днём Марине Ивановне хотелось только одного - закончить бесконечные свои мучения. Съесть пару пачек таблеток, уйти в лес и там, свернувшись под самым большим деревом, уснуть.
Но даже этого позволить себе она не могла: то ли от слабости, то ли от обязательств. Всё-таки не одна, всё-таки ребёнок.
Поэтому всю свою сознательную жизнь Марина Ивановна искала избавление от внутренних бед или их же причину. Было время, хотела попенять на родителей, но из семьи, где росла Марина Ивановна, вышли трое детей, и всем им говорили "яйца курицу не учат" и "жопе слова не давали". Однако, мнительной выросла только Марина Ивановна. Другим наоборот, воспитание такое пошло, как показало время, на пользу. Поэтому нет, не в родителях дело. Только в самой Марине Ивановне, в её генетическом или ментальном коде или в чём-то ещё. А значит вопрос "почему жизнь мне дана как мука?" можно было адресовать только тому, кто и придумал эту жизнь.
Надо было найти распределителя душевного покоя и набравшись храбрости, вымолить: освободите меня от самой себя, не могу больше, погибаю.
Но где Марина Ивановна, а где тот, кто придумал жизнь? Нет, не нашла, конечно.
Вот так терзалась-терзалась Марина Ивановна, шестьдесят с лишним лет. А потом наконец-то отошла. Строго по графику и с искренней счастливой улыбкой.
На похоронах её говорили, что Марина Ивановна была доброй женщиной, никому не сделала зла, жила честно и праведно. И даже на камне что-то очень хорошее написали.
А когда камень устанавливали, Марина Ивановна, к тому моменту получившая прописку в теле чёрной вороны, подлетела к гранитному постаменту и какнула - размашисто и красиво. Прямо на букву "п" в слове "пухом". Получилось: пусть земля тебе будет ухом. И вдруг почувствовала небывалый прилив сил и смелости: она поняла, что больше не то что не хочет, просто не может переживать обо всём. Исправлять в себе ей теперь ничего не надо и даже больше - на всё, что происходит вокруг, вороне Марине Ивановне по фиг!
Потому что в прошлой своей жизни она уже отработала страданиями и за себя, и за того парня.
А ворона из бывшего бухгалтера получилась замечательная: наглая, крикливая и злая. Мечта, а не ворона, одним словом. Такая, какой всю свою человеческую жизнь хотела быть Марина Ивановна.
Сбылось.
автор Светлана Ломакина
Вы должны быть участником ЭСПАВО (Международная Ассоциация Работников Света), чтобы добавлять комментарии!
Вступить в ЭСПАВО (Международная Ассоциация Работников Света)