2 главы из книги "О просветлении без припердохов, или Сказ о том, как баба Клава Бога искала"

[фомина наташа]

Письмо третье. Отпадение Ума

Здравствуй моя любимая подруга Маня!
Отвечаю на письмо твое. Вот ты Маня, пишешь, что тоже собралась медитировать. Вот какая ты, маня, завистница. Я в гроб и ты туда же? Зависть ,наверно, вперед тебя родилась.
Ты вот даже не думай – это не тебе не семечки лузгать – это, Маня, дело сурьезное. Ни-ни, Маня, даже не думай. Чтобы к Богу лезть – надо авторитета искать – Кто в авторитете – того и слушай. (в крайнем случае всегда на него свалить можно – мол, так и так, я не я и корова не моя. Чуть-что – он виноват, а я лишь заблуждалась – не тем путем меня повел, бедолагу – я лишь жертва).
И надо чтоб он при одеже был – ну такой, чудной, чтоб чалма, иль халат , иль хотя б, уж бубен какой-нибудь над ухом. И чтоб с медальками какими - нибудь был , или чтоб обязательно с Тибету (или откуда подальше. Чем дальше – тем светее). И чтоб благовония и взгляд такой смурной – сурьезный. И чтоб говорил так таинственно, громко, и чтоб обязательно концом света пугал (все, мол, трындец, если не он спаситель, то кто?). Вот тогда да, Маня, тогда - верь.
А то что ж, ежели каждый в Небо не спросясь лезть будет, с ногами грязными – да к Богу стучаться – Ему ж и поспать и поесть некогда будет. А так все чин почину – ты к Учителю, а Учитель- то знает когда и во сколько. Это вот, ежели, как в район писать, помимо председателя.
Только вот меня люди мудрые огорчили, сказали что каждый по своему просветляться будет, каждый своим цветением зацветет. Бог нас под копирку не делает.
И книжки авторитетные читай – Писания разные, как там написано – так и делай. Правда они давно были написаны, и мало я что в них понимаю, но Маня - сама не смей. Не нашего ума это дело . Ох, вот и до УМА добрались – никак с ним сладу нет – говорят – отбрось ум. Я бы, Маня бросила бы, как бы знала бы ,чё это такое. И как его бросать? И куда? А как потом ? А чем я думать буду? Безумные –то знаешь, где живут.
Я и так, Маня, на днях я чуть в больничку не загремела: ( ты только никому не рассказывай, это по секрету, а то стыдно – подумают еще что ) пошла к соседке нашей, Ферузе, за мукой. Они хоть веры-то, бусурманской, но люди добрые, вежливые такие. Так вот она мне про веру свою рассказывать стала – что прежде чем на хадж идти ( это у них так паломничество к святым местам называется) этот человек сначала семью накормит с припасами, потом соседей , а уж потом в путь соберется. И что пророк ихний, когда святым становился во сне в храме с Иисусом и Авраамом службу служил. Иисус у них Иса называется, а Пресвятая наша Богородица – Марьям –апа называется. Я уж не знаю – верить иль нет.
Это что ж получается, что религии – то эти разные – одним истоком питаются? (Ой, покарает меня Господь за мысли мои греховные). И это че ж, они все там знают друг- друга? А может и дружат ? (ой, изжарят меня черти на том свете, за думки мои крамольные). А ежели они там , наверху, дружат, тогда зачем мы , тут, внизу, ссоримся? Ой, даже коленки затряслись, слишком уж для меня умно, и для моего ума тоже. Ой, я свой ум в отдельности увидела Я и мой ум . Чудеса! Вот только сейчас и заметила. И не больно вовсе – просто отделился и все. Может и Эго проклятое само отпадет?
Так вот , повела она меня к своим , они там пляшут и кружатся, в кружении Бога познают, но кружиться каждый день надо. Там мне понравилось – у них там до Бога через притчи доходят, у них, там в Азии, тепло, солнце жарит – а они там лежат на паласике возле ручейка, чаёк попивают, притчи слушают . А потом кружатся. Покружатся, покружатся и опять чаёк попивают. Не жизь- а малина .Я плясать с молоду любила, правда Барыню. Только у меня заковыка вот произошла – как это я думаю, на огороде, на паласике у ручейка зимой лежать буду? Летом –то уж, как - нибудь среди грядок пристроюсь, а зимой- то что делать? С паласиком –то и дуба дать можно.
Ну а на следующий день решила я в избе покружиться, ну кружусь, всякие слова специальные горланю, все честь –по чести. Только изба у нас маленькая, я руки растопырила – ложки –поварешки задеваю. Они со мной так и летают. Потом и кастрюли полетели.
А тут Вася, муж мой, с бодуна проснулся – видит - баба его с растопыренными руками по избе кружит, да голосит, а вокруг ей вся посуда. Обмер, осел, в миг протрезвел – ртом воздух хватает, а говорить не может. А тут как назло, Жучка вбежала, да как в ноги кинется! Тоже видать обалдела. Так мы с ней и рухнули, вместе с поварешками. Вася мой дня три не пил, всё за мной бдел – никак опять на меня падучая нападет. И все такой ласковый. Всё, подумала я, хватит, покружилась. А то так и действительно, пить бросит.
А про медитацию, то эту, я думаю, Маня, надо просто в лес (не забудь поздороваться), на полянку сходить – лечь на землю-матушку, поблагодарить ее, родимую. И лежать – так тихо-тихо, а глаза чтоб в небо иль закрытые, и чтоб через тебя травинки прорастать стали. Чтобы ты дышала землею русскою, чтоб сама ею стала – каждым листочком, каждой букашкой. И слушай, слушай. Сначала гомон птичий, да шелест ветра, да как кузнечик стрекочет. Чувствуй как Солнце- батюшка тебя согревает. И ему поклон благодарственный. А ты слушай, слушай, глубже, глубже – слушай тишину, которая за шумом прячется. Она, тишина- то , много расскажет. Ты главное, глубже слушай….
А ежели заснешь – так хоть выспишься.
Ну все, Маня, уже и очки запотели и рука писать устала. Про мужиков и баб я тебе в следующем письме отпишу.
Твоя подруга, баба Клава

Письмо четвертое. . Про мужиков и баб ( Прощение Васеньки -горького пьяницы)
Здравствуй Маня! Как твое здоровье? Как дома? Все ли в порядке?
А у меня ,Маня, горе – тако горе, горе, что и не попишешь.
Мудрые люди мне сказали – пока с мужем своим не разберешься, не простишь и не примешь его как он есть , не быть мне с Богом, не попасть в рай. Ой, Маня, я умом-то все понимаю (мы теперь с ним вместе ходим – я и он за мной телепается, я тебе еще про него напишу – я прознала, что есть еще ум эмоциональный – этот хуже горькой редьки – такой змий, что и не сказать. Ну это потом.). Умом то я все понимаю, и когда на образа молюсь, аль в церковь схожу - вроде бы легче становиться, вся такая святая, спокойная; а повернусь, да рожу его окаянную пьяную увижу – так у меня аж с печенок все поднимается – и такая ненависть, такая ненависть, что хошь образа выноси. Все из памяти всплывает – как на ниточке друг за другом всё поднимается. Это он сейчас уже такой смирной, а по молодости – сама знаешь – чем я только бита не была… Тебе вот Маня, хорошо – ты вон , ежели чё, так за скалку берешься и лупишь по чем попадя. А я – то , с малолетства пуганная – то отец бил, да мать гонял, потом и мужа нашла такого же. А кто у нас на деревне не пьет? Только бабка Глаша – ей сто лет – она уже не может.
Им –то мудрецам хорошо говорить «прости», а мне то каково? Вон – еле стоит, воняет винищем-то, а глаза безумные.
Такая боль, такая боль – я уже всех мужиков бояться стала – отсюда и ненависть. А и то сказать, где мне другую жизнь видеть было – у мамани муж пил да бил, у бабки моей тоже. Видать мне это в кровь уже вошло. Я видать , только по этой колее и могу ходить.
Да и где нам , Маня, русским бабам пример брать как по другому жить – у нас, вишь, даже в сказках баба всем заправляет : она или как Василиса Прекрасная все умеет, только ручкой махнет и на тебе – и каравай, и рубаха, и дворец писанный. И пока её Кащей не укакошит, Ванька- царевич – то и не поднимется. Силу-то свою и не проявит – руки не разомнет. А когда ему подниматься , когда за него все Василиса метелит? Ему – то где себя проявить, коли она и без него все может.
Или другой перебор – у нее и звезда во лбу ( фонарик такой, чтоб за версту видели, что она королевишна), и месяц под косой – и такая она волшебница ! Ёе мужик один раз спас – так она теперь ему по гроб жизни служить будет. Стоит перед ним на цырлах – и то ему, и се ему, а он только губки пунит и недовольный ходит. И это ему не так, и то ему не эдак; и туда свози, и белку принеси, и старого хрыча из моря доставь. И только когда прознал (и то, хорошо что люди сказали) что она самая что ни наесть единственная в мире красавица – царевна , тогда только за муж и позвал ( небось, ежели бы знал, что две таких – нипочем бы не женился).
А вы царевича –то спросили ? Может ему самому уже таким баклажаном быть надоело? Может он сам бы с удовольствием и дворец построил, и сам бы зашел в море и вышел? Может ему и самому надоело , что она полечку пред ним выплясывает (может когда он совсем зарывается и сковородкой огреть не мешает?)
Да куда там! Вон, с фонарем, побежала, сейчас желания исполнять его будет и путь светлый указывать – как ему жить, да что ему делать, чтоб счастливым стать.
Это видать, Маня, пока мы в могилу не лягем, мужику не дадим об себе позаботиться. Вона чё эта власть проклятущая делает.
А как же ! Я вон видишь, какая молодец!, а он вишь – какой гад – все на диване валяется, халявщик проклятый, все у него из рук валиться и все у него не так получается. Ему вроде бы и хорошо – а внутри чувствует что загибается ( тебя бы так спеленать, да положить – сколько протянешь? )
Я так думаю ,это все власть наша нас мурыжит. Это видать когда мы дите рожаем, да на руки берем, так все за него и делаем, оберегаем. Да не заметно под эту гребенку и мужа туда же.
И вот почитай уже лет двести, как мужик стихи написал, за чо он бабу любить будет - : «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет (причем сама и подожжет)». А я ,Маня, уж так устала всех самее быть. Так устала этого коня останавливать, что нехай несется этот конь дальше и пропади все пропадом!
Вот на днях была я на собрании психологическом ( а как же. В рай-то хочется. Пошла, думала что помогут). Прихожу. А там всё бабы собрались – и ну обсуждать как с мужиком гармонию наладить. То ли ему потакать, толи свободной и независимой становиться (это нам –то , уж куда независимей – уж независемей и некуда – почитай все мужики скоро вымрут). А может, надо было мужика пригласить , да сесть с ним рядышком, и спросить его ласково : «А ты –то что хочешь? А ты- то что думаешь про гармонию- то, а что тебе интересно?» А может взять и послушать его? Чать не чужой.
Мне вот ,Маня , знаешь что сказали – что одна половина (левая) у меня женская, а другая ( правая) мужская – и у тебя тоже, и всех людей. Это что же получается, моя левая половина вперед бежит, а правая – сзади плетется? Это что же, я такая косорукая .косоротая. да косоглазая? Это значит, Маня, когда ты мужа скалкой охаживаешь, так не забывай и себя пару раз по правой стороне шмякнуть. А как же – ты внешнего мужика бьешь, а своего внутреннего добиваешь.
А вот еще, Маня я по телевизору видала – стоит памятник на горе- Там баба с ножиком огромным (мечь называется). И вроде бы памятник в память о войне поставили , и вроде бы все правильно – о войне помнить надо, да только пока над Россией будет баба с ножом стоять – не будет у нас покою. Вот до революции с мечами ,да ножами только памятники с мужиками были, а над Россией – Образ Пресвятой Богородицы реял ( Россия - ее вотчина).
А может нам такой памятник высоченный Богородице поставить , да на местах силы, да чтоб по всей Росии чтоб кольцом опоясана была, да чтоб руками Небо и Землю обнимала, да не защищала , а Любила; и любовь ту , Божественную, изливала. И чтобы не мать, а Женщина . И смотрели бы мы, бабы, и учились бы какою надо быть. И чтоб памятники эти как бы мостиками были с земли на Небо и с Неба на землю. Я даже бы на такое дело и деньги, те ,что на похороны готовила, отдала бы. Не жалко. Вот помру, а что-то хорошее после меня останется.
Вот даже рисуночек приготовила, конечно как смогла, так и накалякала. Та только кто меня послушает …
Я вот тебе, Маня, письмо пишу, а сама на Ваську моего посматриваю – он себе спит, а я вот все думаю – как же мне его простить, как принимать его как есть научиться (аж с души воротит, сразу любовь Божественная во мне гаснет, все ненавистью покрывается). Эх думаю, да ведь я ненавистью своей своего мужика- то высушила, я же себе болячек сколько через злобу ту заработала, и так себя жалко стало, аж заплакала. Плачу ,себя жалею и на него смотрю… А сама думаю, а как же я без страданий жить буду ежели он пить бросит? Я ж не привыкла, я же только страдая, о себе и вспоминала (это что ж получается. Чем больше он меня бьет, тем больше я страдаю, тем больше о себе думаю, да жалею, да люблю себя. Это что ж, я себя без страданий и не люблю вовсе? Это что ж получается – он пьет да бьет –а я только тогда себя и люблю и о себе вспоминаю? Это что ж я извращенка какая – нибудь старолетняя, это что ж, я себя через любовь и ласку любить не могу?, ). А когда отец, мой пьяный в избу входил, конфеты мне приносил, я только таким мужика и представляю – и это добро для меня? Господи, как же мне внутреннего своего мужика жалко стало – теперь я его жалеть стала (все такиж это тоже я)– ненависть как гной течет; потом жалость- как сукровица, а за жалостью, и любовь пробиваться стала. И вспомнила отца своего. Когда он добрым был, да ласковым (когда малой была, я его не разделяла – пьяный , аль тверезый, все едино было -так папку любила!); вспомнила как замуж выходила – ой, любила я своего Васю, и он меня; вспомнила радость, да любовь нашу молодую. Сижу, плачу, только слезы теперь светлые, они раны мои душевные промывают да память исцеляют. Уходит все, растворяется.
И так мне Васю жалко стало! Так жалко! Господи, что ж он с собою делает !А за жалостью и любовь к нему пробиваться стала. Любовь – к себе, любовь – к внутреннему мужику и любовь к внешнему.
Может нам, русским бабам ,только через жалость к любви Божественной пробиваться нужно?
Сижу и смотрю и не оцениваю – добро это или зло, пьянка , и не хочется ни злиться на него, ни на путь истинный наставлять; и не хочется ни ругать, не хвалить. Смотрю как на дуб в лесу – ну корявый, ну старый – дуб как дуб – ни тепло, не холодно. Тихо так любовь в душе светиться и такой покой!
Свободная я стала, и независима … от страха и от ненависти. А значит к Любви Божественной ближе.
Все , Маня, пошла я спать теперь со спокойной душою.
Жди писем, да сама пиши, не ленись.
Твоя баба Клава.