Метафизика Говарда-Филлипса Лавкрафта.

[Игорь П]

Сколько себя помню, всегда пытался донести людям, насколько поверхностно пытаться подогнать Лавкрафта под простого сочинителя каких-то там выдуманных "ужастиков".
Это значимый Поэт, Мистик, Учёный и Провидец-Визионер своего времени. Поведавший человечеству, как истинный гений обогнав своё время, много чего такого, что впоследствии было переоткрыто учёными... транслировалось в ченнелингах как истинное положение человека на этой планете и вся предыстория... было раскрыто ли в Мистических Учениях Нового Времени... или в проявленных на свет Учениях Седой Древности...

Более того, регулярно проскальзывающие в его произведениях темы выдают в нём Пришельца, Странника, потомка Великих Мастеров... ценой балансирования на грани безумия пробудившего в себе память о запретной, запредельной древности планеты Земля, выходя и за пределы её, в глубины Открытого Космоса... И лишь возможность выдать всё за литературные выдумки спасла его от закономерного преследования "Таящихся во Мраке"...

Даже современный бум -- и всемирное "умопомешательство" на природе творчества Лавкрафта не изменило ситуации... Для подавляющего большинства это по-прежнему лишь -- да, потрясающие воображение -- но выдумки... Хотя сколько сам Лавкрафт неоднократно подчёркивал в своих произведениях, что невозможно провести хоть сколько-нибудь отчётливую грань между миром фантазий и тем миром, что люди называют действительностью... Более того, эти самые "призрачные видения" могут оказаться куда реальнее чем типичные иллюзорные сны людей о природе окружающего мира... И ещё большой вопрос, кто здесь сумасшедший... Видения провидца супротив охмурённого иллюзиями матрицы стремительно теряющего себя в пучине массового безумия человечества...

В комментариях к данному блогу приведу ряд моих любимых выдержек из творчества Лавкрафта.

= = = = =

Подборка. Лавкрафт о Странниках.

В прикреплённом выше файле -- подборка небольших рассказов Автора, вообще не имеющих отношения к жанру ужасов [здесь исключительно романтический мистицизм] -- наиболее красноречиво отражающие в нём черты и устремления странника -- как зов его Звёздной Генетики... Самые характерные образцы: от странника про странников и для странников. В который раз убеждаюсь, что в мировой литературе вообще сложно найти аналоги, чтобы эти темы так хорошо раскрывались.

1. Азатот -- про странника, искавшего выход из поля обыденности.
2. Ex Oblivion -- про странника, искавшего выход из поля обыденности.
3. Хаос наступающий -- про странника, попавшего в очень странный Мир Хаоса и получившего шанс совершить чудесный Переход.
4. Про гору, уходящую вершиной в Космос [отрывок] -- самое подробное и натуралистичное описание, "глазами очевидца"... )
5. Полярная Звезда -- про странника, потерявшегося в чужом Мире.
6. Белый Корабль -- про странствие по Отдалённым Мирам.
7. Селефаис -- про странника, создавшего свой Мир и искавшего выход из поля обыденности.
8. Серебряный ключ -- про странника, искавшего выход из поля обыденности.

[Игорь П]

В тридцать лет Рэндольф Картер утратил ключ, отмыкавший врата в мир его снов. Прежде он мог компенсировать прозаичность повседневного существования увлекательными ночными странствиями по затерянным древним городам и сказочно прекрасным землям на берегах эфемерных морей, но с годами чудесные сны все реже посещали Картера, и наконец тот мир стал для него недоступным. Его галеры уже не могли подняться к верховьям полноводного Украноса мимо золоченых шпилей Франа, а караваны слонов не брели сквозь напоенные ароматами джунгли Кледа, где в лунном свете сонно белели давно опустевшие, но незатронутые временем колоннады прекрасных дворцов.

Он прочел много книг об окружавшем его реальном мире и много беседовал с различными людьми. Исполненные благих побуждений философы учили его рассуждать логически и анализировать процессы, подспудно формировавшие его желания и фантазии. Так понемногу он утратил способность удивляться и позабыл о том, что вся наша жизнь — это лишь цепь возникающих в сознании образов, а поскольку нет никакой существенной разницы между отражениями объективной реальности и образами, порожденными фантазией, то нет и причин отдавать кому-то из них предпочтение.

Вместо этого ему внушали почти суеверное благоговение перед материальными, осязаемыми вещами, заставляя его втайне стыдиться своих странных видений. Умудренные опытом люди называли их детскими глупостями, тем более нелепыми, что эти видения настойчиво претендовали на особую значимость и некий скрытый смысл, тогда как бестолковое вращение вселенной продолжало перемалывать нечто в ничто лишь затем, чтобы из этого ничто вновь сделать нечто, не замечая искорок чьих-то желаний и устремлений, вспыхивающих и тут же гаснущих в беспредельном мраке.

Эти трезвые умы хотели прочно приковать его к незыблемому порядку вещей, разъясняя суть и практическое назначение каждой вещи, дабы изгнать ненужные тайны из мира, где должно властвовать знание. Он инстинктивно сопротивлялся, надеясь вернуться в те сумеречные сферы, где разрозненные фрагменты видений и мимолетные ассоциации волшебным образом сливались в сознании, даря ему трепетное предвкушение чуда; они же в свою очередь обращали его к чудесам современной науки, побуждая искать красоту в схеме строения атома и траекториях движения небесных тел. Когда же ему не удавалось по достоинству оценить все прелести чего-то давно изученного, рассчитанного и измеренного, его называли лишенным воображения, интеллектуально незрелым типом, поскольку он предпочитал зыбкие иллюзии своих снов добротным и очевидным иллюзиям утвержденного миропорядка.

(c)

[Игорь П]

Впервые я увидел город с моста, на закате величественный город и его отражение в воде: все эти фантастические шпили крыш и постройки, схожие с древними пирамидами, выступающие из лилового тумана, как экзотические соцветия, дабы открыть свою красу облакам, пылающим на закатном небосклоне, и новорожденным звездам первенцам ночи. Затем над зыблющимися волнами моря одно за другим стали вспыхивать окна, на освещенной воде мигая, плавно скользили фонари, пение рожков и сирен сливалось в удивительной, причудливой гармонии, и город, окутанный звездным покрывалом, сам стал исполненной фантастической музыки грезой. Грезой о чудесах Каркассона, Самарканда, Эльдорадо и прочих величественных, сказочных городах. А потом я блуждал по столь милым воображению моему старинным улицам узким, кривым проулкам и переходам, офажденных красными кирпичными домами в архитектурных стилях ХУШ-начала XIX веков, где окна мансард, мерцая огнями, косились на минующие их изукрашенные кареты и позолоченные экипажи. Четко осознав, что вижу воочию свою давнюю мечту, я и вправду решил, что передо мной подлинные сокровища, что со временем родят во мне поэта.

Однако моим честолюбивым устремлениям, к счастью, не суждено было осуществиться. Безжалостный дневной свет поставил все на свои места, обнаружив окружающие запустение и убожество. Куда ни кинь взгляд всюду был только камень он взмывал над головой огромными башнями, он стлался под ноги булыжником тротуаров и улиц. Я будто очутился в каменном мешке. Вероятно, лишь лунный свет способен был придать этому толику магии и очарования. Бурлящие толпы на улицах, напоминавших каналы, были мне чужды все эти крепко сбитые незнакомцы, с прищуренными глазами на жестоких смуглых лицах, трезвые прагматики, не отягощенные грузом мечтаний, равнодушные ко всему окружающему... Что было до них голубоглазому пришельцу, чье сердце принадлежало далекой деревушке среди зеленых лужаек?

Итак, вместо писания стихов, что было моей мечтой, я предался унынию. Мною овладела неизъяснимая тоска. И страшная истина, которую никто и никогда не решался приоткрыть, тайна тайн встала передо мной: этот город камня и режущих звуков не способен сохранить в себе черт старого Нью-Йорка, так же, как Лондон старого Лондона, Париж старого Парижа, что он фактически мертв, все проблески жизни покинули его, а его распростертый труп дурно набальзамирован и заселен странными существами, в действительности не имеющими с нами ничего общего.

(c)

[Игорь П]

Не мёртво то, что в Вечности пребудет --
Со смертью времени и смерть умрёт...

(c)