Эти слова выдающегося учёного указали мне на глубочайшую ошибку, которая свойственна не мне одной…

[Эль]

 
 Тема эта очень важная и не столь поверхностно однозначная:

она о том,

насколько обоснована и велика степень нашего вмешательства  в Души и судьбы других людей

и в ход  событий своей жизни.

 Даже, если мы в своём желании помочь и направить других 

побуждаемы  самыми благими мотивами,

должны ли при этом мы трепетно полагаться на волю Бога в судьбе любого человека ?

И на его собственную свободу воли и выбора прислушиваться или нет к внутреннему голосу  Бога в себе?

Позволим ли мы другому ЕГО СВОБОДУ ДВИГАТЬСЯ СВОИМ ПУТЁМ СО ВСЕМИ НЕОБХОДИМЫМИ ИМЕННО ЕМУ ИНДИВИДУАЛЬНЫМИ РАЗВИЛКАМИ И ОТКЛОНЕНИЯМИ НА ЭТОМ ПУТИ?

Понимаем ли мы, что именно на таких отклонениях и ошибках происходит этап обучения;

Осознаём ли ценность и

уникальность именно такого индивидуального преВосхождения над собой?

Будем ли мы настойчивы в предложении правильного и скорого Пути,

или предоставим человеку (и самому себе, в том числе )— собственную скорость движения осознания?

Понимаем ли мы роль свободы выбора в развитии человека

или будем навязывать ему правильный, с нашей точки зрения, выбор?

…

  Много ещё подобных вопросов возникает перед теми, кто начинает прозревать и отчаянно стремится  побыстрее открыть глаза другим на, казалось бы, очевидные истины .

Я не избежала этой ошибки, которая не просто ошибка, я считаю ее— глубочайшим заблуждением.

 Читала на днях Юнга, его  «Тэвистокские лекции», и неожиданно получила мгновенный инсайт- озарение- проникновение в эту глубь проблемы . 
Некоторые моменты моей жизни предстали  в определённом свете открывшейся истины,

иллюзорные установки начали растворяться под этим светом знания …

Но путь интегрирования не мгновенный…

то, что пришло к осознанию, предстоит еще заякорить и проявить … жизнью самой  подтвердить …

 
 Карл Густав Юнг, всемирно известный швейцарский психолог и философ,

со своей позиции практикующего психотерапевта— врачевателя человеческих душ,

дает свой специфический, но очень глубокий ответ на поставленные выше  вопросы о правомерности нашего влияния и степени вмешательства в развитие других людей.

 

  Юнг о свободе выбора пациента и психолога

 После таких суровых упреков в аморальности я обязан объяснить свои вчерашние циничные замечания. Я не такой плохой, как может показаться. Естественно, я пытаюсь сделать для своих пациентов все, что могу, но в психологии очень важно, чтобы врач не стремился вылечить любой ценой. Он должен быть исключительно осторожным, дабы не навязать пациенту свою волю и убеждения. Мы должны оставлять ему определенную свободу.

Вы не можете избавить людей от их судьбы, так же как в медицине вы не можете излечить пациента, если природа назначила ему умереть. Порой это вообще вопрос, дозволено ли вам спасать человека от того, что ему суждено вынести во имя своего дальнейшего развития. Вы не можете уберечь некоторых людей от совершения ужасных глупостей, ибо они у них в крови. Если останавливать их буду я, в этом не будет никакой их заслуги.
 
Во имя собственного достоинства, ради психологического развития следует принимать себя такими, какие мы есть, и всерьез проживать вверенную нам жизнь. Нам необходимы и наши грехи, и наши ошибки, и наши заблуждения, иначе мы будем лишены наиболее сильных причин, побуждающих нас к развитию.
 
 Я не пытаюсь вернуть человека, который услышал нечто такое, что могло изменить его душу, но ушел, не обратив на это внимания. Вы можете обвинить меня в варварстве, но это меня уже не беспокоит. Я на стороне природы. Старинная китайская Книга Мудрости гласит: "Учитель говорит единожды". Он не станет гоняться за вами, это недостойно. Те, кому дано услышать, поймут, те же, кому не дано понять, не услышат.

 У меня было впечатление, что моя аудитория состоит главным образом из психотерапевтов. Если бы я знал, что тут присутствуют медики, я бы выражался менее специально. Но психотерапевтам должно быть понятно. Фрейд говорил (цитирую собственные слова моего учителя): "Очень плохо пытаться вылечить любой ценой". Он часто повторял мне это, и он прав.

 Психологические истины носят обоюдоострый характер, и все, что бы я ни сказал, может быть использовано таким образом, что оно будет служить величайшему злу, величайшему опустошению и абсурду. Я не сделал ни одного утверждения, которое нельзя было обратить в противоположность. Поэтому я ни на одном утверждении не настаиваю. Вы можете принимать их или не принимать, это ваше право.
Вы, вероятно, можете меня за это порицать, но я верю в то, что в каждом человеке есть воля к жизни, которая поможет ему выбрать свою истину. Имея дело с пациентом, следует быть очень осторожным, чтобы не подорвать его самостоятельность силой своего личностного или научного авторитета, ведь всю жизнь человеку приходится сражаться в одиночку, и он должен поверить в свою, возможно, очень непрочную броню и в свою, возможно, очень несовершенную цель. Когда я говорю: "Это никуда не годится, должно быть гораздо лучше", - я лишаю его мужества. Он пашет свое поле, должно быть, не самым лучшим плугом, мой был бы, наверное, лучше, но для него - то что толку? Мой плуг - это мой плуг, я не могу дать его кому-то взаймы; каждый вынужден пользоваться своими, пусть ненадежными, орудиями и исходить из своих, прирожденных способностей, какими бы они ни были. Конечно, я могу чем-то помочь, например, сказать: "У вас совершенно замечательное мышление, но в других отношениях вы, наверное, могли бы стать лучше". Если человек не хочет об этом слышать, настаивать я не буду, ибо не хочу, чтобы он отклонялся от своего пути.

(с) "Тевистокские лекции" (дискуссия четвертая)