...

[Лето]

Не говори со мной о своей духовности, дружище. Мне это не так интересно... Пожалуйста, не говори со мной о «чистой осознанности» или «проживании в абсолюте». Я хочу посмотреть, как ты относишься к своему партнеру. К своим детям, родителям, к своему драгоценному телу.

Пожалуйста, не читай мне лекцию об иллюзии отдельного я или о том, как ты достиг постоянного блаженства всего за 7 дней. Я хочу почувствовать неподдельное тепло, исходящее из твоего сердца. Я хочу услышать, как хорошо ты умеешь слушать. Воспринимать информацию, которая не соответствует твоей личной философии. Я хочу посмотреть, как ты общаешься с людьми, которые не согласны с тобой.
Не говори мне, что ты пробудился и свободен от эго. Я хочу узнать тебя вне слов. Я хочу знать, как ты себя чувствуешь, когда тебя настигают несчастья. Если ты можешь полностью погрузиться в боль и не притворяться неуязвимым. Если ты чувствуешь свой гнев, но не идешь в насилие. Если ты можешь спокойно допустить переживание своего горя, не став его рабом.
Если ты можешь чувствовать свой позор, и не позорить других. Если ты можешь облажаться и признать это. Если ты можешь сказать «прости» и действительно иметь это в виду. Если ты можешь быть полностью человеком в своей восхитительной божественности.
Не говори со мной о своей духовности, дружище. Мне это не так интересно. Я просто хочу встретиться с ТОБОЙ. Познать твое драгоценное сердце. Понять прекрасного человека, борющегося за свет. До слов «о духовном человеке». До всех искусных слов.

Джефф Фостер

[Лето]

В моих глазах – двойное дно,
Но то, чем вижу – где-то между.
Моё лицо сомкнуло вежды,
Но то, чем вижу – не оно.

Мои ладони и ступни
Набрякли веками сквозь горсти,
Ещё чуть-чуть – пробьются гвозди,
Но то, чем вижу – не они.

Ладонью я теряю нить,
Но вижу стороною тыльной,
Не видеть я почти бессильна,
А много видеть – мало жить.

Хоть надевай чулки, хоть нет,
Мои прозрачные колени
И те глядят, когда не лень им,
Запястья снастью ловят свет.

Я вижу пальцами тоску
И волосами вижу ласку,
Я улыбаюсь, видя наспех,
Ведь знаю – не успеть броску.

Я вижу тенью и спиной
Окно, закрытое доселе,
Окно сквозит на грубом теле,
Но то, чем вижу – не оно…

[Лето]

[Лето]

[Лето]

И во мне долго тянулась тоска, да покуда вся вышла.

Чтобы не забыть мелодию свежих мыслей, я напевал её еле слышно...

Добираясь на эту встречу самолётом, такси и лифтом -

Меня предупреждали об опасности, но всегда мелким шрифтом...

 

То, что Вы сейчас услышите - можно доверять только равным.

Я пришёл сюда, чтобы наконец сказать о самом главном.

На этот раз речь не пойдёт о звуках с точки зрения дизайна:

Музыка - это великая тайна.

 

Нас постоянно соблазняют одним и тем же только на новых носителях.

Надо научится не поддаваться на проделки искусителя.

И возвышаться в стремлении как памятник свободы над горою шибкой

Ницше говорил: без музыки - жизнь была бы ошибкой.

 

Почему-то сейчас, если о любви - то одни только нытики...

Надо уметь отстраниться от вульгарной морали и политики.

Сосредоточится, пока тонет в разврате центр, матерится окраина

И вспомнить, что музыка - это великая тайна.

 

Музыка...

Великая тайна...

 

Принимай решения быстро, но размышляй всегда медленно чтобы

Из партитуры успевали выветриваться молекулы злобы.

Опускаясь на дно продолжай петь о высоком даже на дне

И думай о текущем как о самом прекрасном дне.

 

Да, я умею наполнять и души, и комнаты светом -

Это одно из моих сильных черт, но сейчас не об этом.

Я был грузчиком и кузнецом, водителем кобылы и комбайна,

Но я всегда знал, что музыка - великая тайна.

 

Музыка...

Великая тайна...

 

Надеюсь, всем понятно - сказанное здесь остаётся между нами...

Стыдно не успевать за собственными словами.

Поэтому будем говорить меньше, меньше в разы,

Чтобы не вызвать на свою голову Божьей грозы.

 

Поймите, в какой-то момент произошла разгерметизация

Теперь под угрозой вся земная цивилизация.

И пусть это так же трудно - как простить злодеяние Каину,

Но надо вернуть музыке её тайну.

[Лето]

читаю законы Ману или Дхармашастра

глава 11

убийство брахмана и причинение вреда брахману

трактуется как самый тяжкий грех

интересно , что к этому преступлению приравниваются действия учителя , астролога , целителя , приведшие к потере связи ученика или пациента со своим божественным началом , то же самое убийство брахмана, духовного существа

карается как минимум потерей касты)не считая более мелких неприятностей

[Лето]

[Лето]

И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.
И он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: "Ты уж не сочти меня нытиком,
Но я устал, понимаешь, устал ужасно.

Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде — шлеп-шлеп...
Ну что такое, ей-богу, разнылся сдуру.
Что ж я несу какою-то ерунду?!
... Я просто... не понимаю, за что я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?

О чем я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель — вышел в поле,
Да не заметил сослепу — там асфальт.
И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз — любить людей?"

Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,
Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И ты один — по колено в своей любви.

Саша Беst

[Игорь Давыдов]

Можно и не так официально)))

[Лето]

здравствуй ,Господи) приятно познакомиться

[Игорь Давыдов]

Мне казалось, мы на «ты», нет?

Может, прикол в том, что всё суть я?)))