Пуговица. Рассказ

[gutsol]

Пуговица

Ольга Гуцол

         
                        

         Моей подруге повезло. У ее мужа  жуткая аллергия на алкоголь.
Поэтому  тот примечательный Новый год я напросилась встречать к ней.
Мой…как бы это сказать? – друг (теперь это вроде бы так  принято называть) запил. А когда он запивал, он всегда исчезал.
Исчезать ему было  легко. Жил  он в одном из закрытых пригородов, в которые пускают только по пропускам, работал на секретном заводе. И, видимо, был большим специалистом, если его там держали, несмотря на такой его недостаток.
 Впрочем, о своей работе он никогда не распространялся. И я это терпела. Как и  то, что звонил мне всегда только он,  а я даже телефона его не знала.
Все терпела. И  бесконечное ожидание звонка, и скрытность. И встречи лишь по выходным.
Почему терпела? А кто ж его знает, почему женщины терпят мужчин? 
Потому что  в выходные с ним было исключительно интересно. Он не любил быть в компаниях, нелюдим был. Поэтому мы уезжали вдвоем куда-нибудь на природу, жили в палатке, и он безо всякой гитары или еще какого-то сопровождения для одной меня пел тягучие украинские песни. У него был прекрасный бархатный голос, и это меня  в нем завораживало.
К тому ж его песни почему-то очень вписывались в природу, и это меня удивляло. Ведь они же все были - степные. А поди ж ты, и тайга, и горы и большая вода – их принимали. И мне казалось, что все замирало, когда он начинал петь. И душа уносилась куда-то ввысь и вширь и еще не знаю куда. Короче я тогда бывала изумительно счастлива.
При мне он никогда не пил ни капли  спиртного. Шутил, что свою цистерну он уже выпил. А поскольку и я не любитель, то меня это очень устраивало.
Но  когда у него должен был  начаться запой, я всегда  знала. Тогда он переставал петь, и начинал говорить про политику. И тогда мне становилось ясно, что следующие выходные мне придется проводить без него. А через пятницу он  позвонит и приедет, мятый, зеленый, с мешками под глазами  и скажет, что болел. Он никогда не признавался, что был в запое. Но разве женское сердце обманешь?
 Вот и тогда  как раз был период, когда он исчез.

 Так что идти в веселую компанию, где тоже будут пить, я просто не смогла. Ну не шмогла я! И всё. Оставаться дома в полном одиночестве тоже совсем не хотелось.
          Потому и напросилась я к Лене в гости.
          Лена и ее  муж, Сергей,  – геологи. А дети у них оба - таланты. Они уже знают, что когда я к ним прихожу, я всегда желаю их слушать.   Так что Ирочка  сразу садится за пианино и что-нибудь мне играет. А Миша играет уже  после нее. Мне у Лены с Сергеем очень нравится. Я в их семье вижу свое далекое прошлое, когда такая вот дружная семья была и у меня. Но теперь все, кто мне дорог, живут в Питере.  А я вот  в Сибири осталась. И почему,  читай сверху.

      Ну, естественно, сначала мы проводили старый год.
      Ирочка мне, разумеется,  на пианино сыграла что-то новое, что  она недавно выучила.
      А поскольку у меня нет  музыкального слуха, то мне  нравится всё, что она мне  играет. Потому что я даже представить себе не могу, как это люди умудряются разными пальцами разных рук делать разные движения одновременно.
     Одними  она одни клавиши нажимает, а другими в то же самое время  – другие. Фантастика. И это тот ребенок, который вроде совсем недавно был еще в ленином раздувшемся пузике.      
    Потом Миша играл. Этот всегда играет мне джаз. В джазе я тоже не разбираюсь. Но мне тоже – нравится.
    Потом ели мороженое. Взрослые при этом говорили, что на ночь наедаться не стоит.
    
     Смотрели фото, кто какие сделал в этом году. Их Сергей с компьютера на телик переводил. Рассказывали про свои путешествия в этом году.  Я, помню,  показала, какие парки я видела в том году в Англии. Специально для этого флэшку с собой брала. Такие там парки, - говорила, - что просто  фантастика.
    Сергей показал Саяны. Как тем летом  в экспедиции их неделю вертолет не забирал, когда им уже назад надо было. А у них уже продукты к этому времени кончились. Так они там в Саянах питались грибами, ягодами и дичью, на которую охотились с собаками.  Саяны на его фото были потрясающе красивыми. Особенно если с вершины снято. Такой простор,  такие дали… Фантастика.
   
    Потом решили   желания загадать. Ирочка всем листочки для этого выдала.  Было решено желания  записать и придумать, как их в полночь заактивировать так, чтобы они были максимально действенными.
       Среди предложений были: сжечь их над свечкой под бой курантов,  пепел бросить в бокал с газировкой и выпить.  Потом было предложение под бой курантов выпить газировку просто так, а в пустую бутылку запихнуть эти наши бумажечки. А перед следующим Новым годом  открыть и посмотреть, сбылись ли наши желания.
   Но в конце концов мы выбрали предложение Ирочки:  перед самым наступлением Нового года  одеться, выйти во двор и там уж ровно в двенадцать загадать желания. Дескать, по свежему воздуху  они гораздо  быстрее долетят до Деда Мороза.  Мы все решили, что одно другому не помешает, что запихнуть желанья в бутылку мы всяко-разно успеем, что Ирочка молодец,  оделись и вышли во двор.

    А надо сказать, что живут мои друзья в хрущевке, и вокруг них такие же пятиэтажки, выкрашенные в разные веселые краски.
    И вот мы – во дворе. Нигде  ни одного человека.  Метель.
    Сергей с детьми  попытались бенгальские огни зажечь, но на ветру не смогли. Во всех окнах свет горит, и снаружи  не слишком темно от этого.
    Стоим спиной к ветру, воротники подняли. Ждем.
     И вдруг все стихло. Метель как-то разом как будто наткнулась на что-то и замерла.  Ни звука. Ни шороха. Только снег, тополя обрубленные,  и цветные квадратики окон.
     И тут вижу – идет бабушка. Старенькая, согбенная. В  платке шерстяном  и пальтишке стареньком, как из шестидесятых годов. Идет, пересекает двор, ни на кого не смотрит.
    И так это мне странно показалось.  Ну, куда может идти такая старенькая старушка почти в полночь под Новый год? Фантастика.
      Я взяла и окликнула ее.
     - С Наступающим!
       Она оглянулась. Лицо у нее было как все лица наших российских старушек.  Совершенно незапоминающееся и  так непохожее на выразительные  лица их зарубежных сверстников.
    И вот эта неприметная старушка остановилась,   улыбнулась мне немногозубым ртом и ответила:
    - И ваш так ше. Вечного вам шдоровья и  щастя  на вше времена и пространштва. 

     И не успела я подивиться таким словам, как тут у меня пуговица с шубы упала. 

     И поскольку именно тут и начинается все самое интересное, нам с вами придется  немного вернуться назад и  узнать, что же  это была  за  пуговица. 
    В тот вечер на  мне  была моя новая  шубка, которая мне очень нравилась. Хотя была  она из  чего-то искусственного, но очень мне шла. К тому же ее мне как раз тот самый друг подарил к тому самому Новому году, после чего сразу же и запил, болезный.  И еще мне нравилась в этой шубе – пуговица. Из-за этой вот самой пуговицы мы с ним из нескольких похожих шуб в магазине выбрали именно эту.
    Пуговица была на шубе единственная. Сантиметров шесть в диаметре, выпуклая, прозрачная и граненая.  По замыслу модельеров размещалась она под горлом, там, где сходятся крылья воротника, и явно служила украшением всей модели.
     Недаром Сергей, как только я к ним вошла, сразу на эту пуговицу внимание обратил.
   - Ну, -  пошутил,  - экая у тебя драгоценность к шее прицеплена. Прямо брульянт  чистой воды. 
     Он так и сказал: «брульянт».
   
   Так вот, в тот самый момент, когда старушка сказала свое пожелание, у меня эта пуговица   и упала в снег, проделав в нем узкую ямку.
    Я  для удобства сняла варежку и полезла за ней голой рукой  со словами: 
   - Ну и куда ж ты, алмазная моя, удираешь?  - и быстро достала ее из  снежной норки.

   И тут кааак грянет! Каак заорут во всех окнах! Даже различить можно было, что многоголосо орут «Ура!», как в прошлом веке на демонстрациях.  И сразу же в окнах началось цветное миганье, сразу стало  понятно, что вот он наступил, долгожданный  и Новый, который, конечно же, непременно окажется лучше прежнего, и  поэтому взрослые люди  радуются, как дети. Короче, фантастика, да и только.
       А я хотела ответить бабушке что-то типа «и вам того же», но ее уже не было. И мне сейчас это кажется  странным:  как же так, не могла же она далеко уйти за те несколько секунд, что я к пуговице наклонялась. Я даже спросила Лену,  где старушка,  но она сказала «какая старушка?», а  Сергей с Мишей  стали   разжигать  сразу несколько бенгальских огней одновременно, и все  переключились  на них,  так что история со старушкой на этом  закончилась.
   
   Я же обнаружила, что пуговица у меня упала от того, что с обратной ее стороны  отклеилась кругленькая пластинка с колечком, за которую пуговица  и была пришита.
   Пластинка эта так и осталась на шубе, а в карман я положила одну только прозрачную и граненую, но совершенно бесполезную теперь штучку.
  Бенгальские огни догорели, и все потянулись в подъезд, до дому.

   А я отстала от всех немного.  Оглянулась на крыльце еще раз посмотреть на снег и деревья.    А  как только  я прошла через тамбур, и еще не успела сделать ни шагу по лестнице,  как  вдруг услышала тоненький голосок:
     - Остановись!
  Я, естественно, остановилась и стала оглядываться по низу, что там пищит… 
      - Я в кармане, - пищит  кто-то.
 
      Я руки  – в карманы. Из обоих вытащила по варежке, потом из левого - связку ключей, а из правого  - пуговицу.  Кто пищит?
   И тут вижу, что из пуговицы моей исходят кругами волны, как будто воронкой такой расширяющейся. Так когда-то в  телевизорах на черно-белых заставках изображали радиоволны от телевышки. Меня это так поразило, что я стою и смотрю  на свою бывшую пуговицу, не отрываясь. Не могу понять, как же я вижу-то эти волны, если я их не вижу глазами.
    И слышу опять слова.
    - Здравствуй. Можешь загадать еще два желания.
    - Здрастьте,- говорю. – Значит,  новогодние  чудеса такие? Ну ладно, для начала неплохо. Но почему же именно два? Не одно, и не три, например?
    - Потому что одно уже исполнилось: я же стала алмазом, разве  не видишь?
    - Я -  говорю -  в этом не разбираюсь. Но извини, я разве хотела, чтобы ты стала алмазом? Что-то не помню такого.
    - Но ты же сама назвала меня алмазной в момент Нового года,  когда мимо Исполнитель Желаний   шёл,  - с какой-то обидой ответил тоненький голос.
   - Это та  старушка, что ли,   была Исполнителем Желаний?! – спросила я.
    - Ну конечно. А ты что, как ребенок, считала, что непременно Дед Мороз и Снегурочка должны приходить? Ну, так как? Есть у тебя еще желания?
    На это я не успела  ответить, потому что   услышала, как на третьем этаже заговорили Лена с Сергеем. Лена явно посылала Сергея меня разыскивать,  дескать, где я застряла.

   - А потом можно? – спросила я пуговицу.
   - Да пожалуйста, - ответила та. - Главное, сказать вслух и при  этом взять меня голыми руками.
  - Ладно, потом поговорим, - сказала я,  положила пуговицу обратно в карман и пошла наверх.
    - Что случилось? – спросил Сергей, который спускался мне навстречу.
   - Ничего. Вот пуговица оторвалась, - отвечала я, пока поднималась вслед за ним по лестнице.
    - И ты ее тут же  пришить решила?
    - Я с ней разговаривала, - сказала я.  – Она считает, что стала  брильянтовой.
    - Покажи, – попросил Сергей и протянул назад руку.  Я захватила пуговицу варежкой и  протянула ему.   Сергей, не останавливаясь,  осмотрел  пуговицу.
     - Ну,  что ж, Дедушка  Мороз, видать, большой молодец. Очень похоже.
     И Сергей так же на ходу вернул мне мою пуговицу.  Я взяла её варежкой.
   
 Когда мы один за другим вошли в квартиру и стали раздеваться,  Лена, выйдя навстречу,  спросила с улыбкой:
   - Не Дед ли мороз тебя там так задержал?
    - У нее   пуговица оторвалась, ударилась оземь и стала  алмазом, - сказал за меня Сергей.
    - Ой, дайте мне посмотреть! -  закричала Ирочка.
    - И мне, и мне! - подскочил Миша.
     Я подала Ирочке пуговицу.
    - Какая красивая, - сказала Ирочка. – Настоящий алмаз. И передала пуговицу брату.
     Миша повертел пуговицу в руке и предложил:
    - Папа, а можно как-то проверить, что она действительно алмазная стала?
     Вместо Сергея  отозвалась Лена, разливая чай:
     - Надо ее в воду положить. Если ее не станет видно, значит, алмаз. У  воды и алмаза один коэффициент преломления.
     Миша сразу же побежал наливать воду в ванну.
     - Совершенно необязательно, - сказал Сергей.- Есть много других минералов, у которых коэффициент преломления такой же, как у воды.
     - Зачем в ванну?  -  закричала Лена от стола.  - Достаточно в тазик. И вообще, давайте сначала чай попьем, а то остынет.
    Но детей уже было не остановить. И проза тазика их не устраивала. Так что вода в ванну была налита. Втроем с детьми мы втиснулись в ванную, и Миша опустил пуговицу в воду. Она тут же исчезла.
     - Папа! Пуговица – брильянтовая! -  закричал Миша.
     - А вы туда же стекло положите, - откликнулся Сергей, разрезая торт.
    Ирочка шустро сбегала  в детскую и притащила со своего письменного стола стекло.
    Я осторожно опустила его в воду.   Стекло исчезло.
    - Между прочим,  здесь торт прокисает, - крикнула  Лена от стола, и дети выбежали из ванной.
   Я вытащила стекло из воды и оставила  сохнуть на стиральной машине. После этого оторвала шматок от туалетной бумаги, нашарила  ею пуговицу в воде и отнесла   в свою сумку в прихожей.   Я боялась сказать что-нибудь случайно, держа пуговицу  голыми руками.
    

    - Послушай, Сережа, -  сказала я, когда мы уже пили по второй чашке чая. – Интересно,  а если бы тебе  вправду надо было  проверить что-нибудь на алмазность, ты бы как поступил?
     - Я бы достал из шкафчика колечко с брильянтиком и попробовал бы это «что-нибудь»  поцарапать. Если не поцарапается, значит – алмаз.
   - Мама! У тебя есть колечко с брильянтиком? – спросила  Ирочка.
   – Все свои бриллианты я храню в швейцарском банке, -  ответила  Лена.
  - А сапфиром можно царапать? – спросила я.
   - Можно. Но  это хуже, - ответил Сергей. -  Потому что сапфир имеет твердость 8, а  алмаз -10. Но, по крайней мере, стекло сапфир поцарапает точно.
   И  мы продолжили пить чай.
  - А давайте проверим! – предложила Ирочка.
 -  Миша, - сказала я, - снимая с пальца кольцо и подавая ему. Возьми пуговицу в моей сумке, во внутреннем  боковом кармане.
 - Дети тут же выскочили из-за стола и, толкаясь, побежали делать новый эксперимент.
- В своей комнате царапайте, под настольной лампой, - сказала Лена.  - Нечего здесь глаза портить.

    - Ну что? - спросил Сергей,  когда дети вернулись.
   - Не царапается, - ответил Миша,  возвращая мне  мои драгоценности.
  - Я взяла у него кольцо и сказала:
  - А пуговицу положи туда же, где взял.
   - Значит, точно,  брульянт, - сказала Лена.
   -  Угу, -  ответил Сергей и взял себе еще одно  пирожное. – Эх, и раздамся же я за  праздники.
  - А колечко с брильянтиком  можно у кого-нибудь попросить, - сказала Ирочка. - Может быть,  у тети Тани есть?
  - Нет уж. К тете Тане мы не пойдем, - сказала Лена. – Мы просто поверим, что это брильянт чистой воды и всё.  Это же Новый год, правда?
  - А  у тебя дома есть брульянты? – спросил Сергей, обращаясь ко мне.
 - А то! -  ответила я. - Весь рояль завален. Самым большим я капусту в бочке придавливаю.
    В два часа всем уже захотелось спать, и я  засобиралась домой. За рулем  я все время   думала о своем втором желании.

     Как только  вошла в квартиру,  тут же вытащила свою пуговицу, положила ее на раскрытую ладонь и сказала:
    - Хочу, чтобы он перестал пить.
    Пуговица промолчала.
     Но когда я ее укладывала  в жестяную коробку из-под конфет, где у меня хранились старые пуговицы, она вдруг  задумчиво так спросила:
   -  Слушай, а ты уверена, что люди способны жить без воды?

   
      На следующее утро меня разбудил звонок мобильника.
      - Привет, сказал  в трубку бархатный голос. -  С Новым годом. Ты через пару часов  будешь дома?
     - Конечно, буду, - ответила я, с трудом скрывая свою дикую радость.

     Он вошел, и я сразу что-то почуяла. Разделся,  прошел в кухню.  У меня сердце уже обмирало.
   Сел за стол, взлохматил свои волосы,  к чему-то готовясь,   и сказал, глядя мне прямо в столешницу:
  -  Я влюбился. 
   После чего достал из сумки свой фотоаппарат и  выщелкнул  на дисплее кадр. - Вот, смотри. Он поднес к моим глазам экранчик.
   И я увидела в нем себя, только на 20 лет моложе.
   -  У тебя всегда был хороший вкус, - сказала я, проглотив шест.
   - Ну, пока. 
    И пошел в прихожую.
   - Ты что, даже чаю не попьешь? -  выдавила из себя я.
    - Спасибо, я больше  не пью, – улыбнулся он.
    А я к косяку прислонилась, чтоб не упасть. У меня почему-то в глазах мутно стало.
    – Да, чуть не забыл. -   Он вытащил   из-за пазухи маленькую  коробочку из красного бархата.     - Это тебе.



   Телефон зазвонил,  когда я лежала  бревном на диване лицом вниз.   
 - Привет.  - Это был Сергей. - Ну как, удалось поцарапать пуговку?
 - Нет, - ответила я.

-  А пыталась?

-  Да.
-  А брильянт для царапанья где   взяла?- спросил Сергей
- Там  же, где  берут бриллианты все женщины мира. В бархатной красной коробочке.
 - Понятно, -  сказал Сергей.  - Как насчет завтрашних лыж?
 - Нормально.
- Тогда подгребай к нам часиков так в полдевятого. До десяти  подъемник - бесплатный.


   Спаслась я работой. Благо, проект шел тогда исключительно интересный. Мы тогда парк проектировали. И он  получался очень и очень. Нескромно скажу, проект получался такой, что я тайно думала, что еще никто  никогда во всем мире не придумал такого  парка, какой тогда  получался у нас.
     Когда стал вырисовываться макет,  я приседала перед ним так, чтобы мои зрачки были на уровне подрамника, и представляла себе, что я - там. Такая вот крохотная хожу в этом прекрасном парке. Я представляла себя то стариком, то старушкой, то мамочкой с коляской, то трехлетним ребенком, то школьником, то влюбленной парой, то компанией подростков или спортсменов. И получалось, что  всем им должно было быть хорошо в том парке. Они все должны были быть в нем счастливы.
      Здания создаются для разных целей, а парки – только для счастья, считала я. Именно поэтому я ими и занималась.
 
     Проект уже был готов, когда на меня обрушилось сведенье, что территорию под него продали. И там теперь будет застройка.
     Я пришла на градосовет, где рассматривали новый проект на это место. Проект очень-очень плотной застройки.
     В зале было много народу. Все это были мои коллеги, архитекторы. В основном, мужчины, и в основном, известные. Заслуженные и почетные.  Седые волосы, кругленькие животы, очень серьезные лица. Цвет нации, интеллигенция.
    Из всего зала только одна я выступала против этого проекта застройки. Утверждала, что это – последнее место для парка в городе. Если его застроить, больше нигде в городе не останется никакой природы. Что огромное число жителей не смогут…
     Эх, да какая теперь разница, что я там говорила.
    Все мужчины проект одобрили. Все,  до единого. А один уважаемый архитектор, построивший в городе множество зданий, даже  сказал:
   - Не слушайте вы ее.  (Имелась в виду я). У нее корыстные цели. Знаем мы этих озеленителей тайги. То, что в городе зелени не хватает, -  чушь собачья.  Кому не нравится, пусть уезжает вон из города. В городе другие ценности. В городе главное – что земля дорогая.

    После градосовета я подошла к своему бывшему однокашнику. Он теперь был тоже солидным, седым и с животиком.  К тому же, он был   главным архитектором города.
     Я ткнула его пальцем в грудь и сказала:
     - А я ведь могу  тебя убить.
     - Попробуй, - ответил он, усмехаясь.


      Звонок раздался, когда я лежала бревном на диване лицом вниз.
      Звонила дочь из Питера.
       - Мама, я с ним вчера говорила. Он сказал, что ты можешь выходить на работу хоть завтра.
 И поскольку я промолчала в трубку, добавила:
 -  Ну сколько  же можно в конце-то концов? Пообещай мне, что завтра  начнешь продажу квартиры.

   
    Лето шло  к своему закату,  а до отъезда оставалась пара недель,  когда  я, наконец, решилась.

    Ранним субботним утром я села в машину и выехала за город. Было еще темно. Я направлялась к нашему водохранилищу.
    Есть там у меня любимое место в одном заливе, где много летних  часов я провела счастливо. Вот туда-то я и решила попасть.

  На рассвете я припарковала машину на последней стоянке. На плоском крутом берегу стайкой цветных птичек стояли палатки. Кое-где еще теплились костерки, и всюду валялось огромное количество мусора.
    Когда я проходила мимо, из одной палатки молодой парень вывел согбенную девушку, и  ее тут же вырвало под первым кустом. Неподалеку у костра  спал пьяный красавец в трусах и одной кроссовке. Его уже округлившийся животик лежал на груде бутылок. Вместе с ветром я вдыхала  запахи хвои, воды и пьяного перегара.

     Я долго шла знакомой тропинкой по-над обрывом. В воздухе все ясней проступали деревья, между стволов блестела вода, и  луна бледнела  на небе.  К своему любимому месту я подошла, когда вот-вот уже должно было взойти солнце.

    Я встала на берегу, сняла свой маленький рюкзачок и достала из него газетный сверток. Я медленно развернула его и сунула бумагу обратно.  Положила  алмаз на раскрытую ладонь. Он занял больше ее половины. Другой рукой я достала из кармана ветровки маленький  листок из блокнота.
 - Ты слышишь меня? – тихо спросила я.
 - Ну, слышу… - возник в голове  голос. Почему-то он был уже не такой тонкий, как раньше.
 - Слушай мое третье  желание.
 - Слушаю и повинуюсь.
 Я помолчала, соображая, не означает ли это иронию,  набрала полные  легкие  надводной прохлады и по бумажке прочла:

     - Я  хочу видеть планету Земля чистой,   счастливой,   прекрасной  со счастливыми,  чистыми и прекрасными людьми,   живущими на ней во  всех временах и пространствах.

     Стало тихо.
     Стало так тихо, что мне показалось - даже воздух замер,  пытаясь осознать, что я такое брякнула.
    Я помолчала немного, вслушиваясь в  тишину,  и  зачем-то спросила камень:
 - Ну что, слабо тебе?
- Ну…  Подумать надо, однако, - ответил алмаз как-то не очень уверенно. – Слушай, а ты, что, правда, что ли,  в землю меня собралась закопать?
 - Ну да,- растерялась  я.
   В рюкзачке  у меня для этого даже был приготовлен совочек, которым я грунт в цветочные горшки насыпаю.
   - Не надо меня закапывать, - задумчиво сказал  камень. - Лучше в воду брось. С водой  легче  работать.
   - А, ну да, ты же брильянт чистой воды, - вздохнула я.

  И мы помолчали. Он был такой красивый у меня в руке, я так давно его не видала, и я подумала, как много работы я сейчас на него нагрузила.
   - Ну, что же ты медлишь? – спросил камень.
   - Думаю, что  еще  забыла тебе  сказать.
   - Раньше думать надо было, – проворчал камень. - Бросай.
   - Да, да, конечно. - Я еще помолчала, поглаживая бриллиант пальцами. – Прощай. 
   - Пока, - ответил он.
   
    Я  подошла к самой кромке воды,  размахнулась  что было сил  и  швырнула свой камень как можно подальше в воду.

   Он летел  как-то очень уж долго. Я даже успела подумать, что у меня нет таких физических сил, чтобы так далеко его бросить.
    Он упал где-то аж на середине залива. От этого места пошли такие круги, как будто туда огромная глыба упала.
   - Фантастика, - подумала я и стала уже раздеваться, чтобы успеть искупаться перед возвращением в город, как опять услышала  в своей голове:
      - Слушай,  а ты не задумывалась о том,  что для исполнения твоего желания придется как-то наказывать людей, а?

    Я как была с одной снятой штаниной, так и замерла.
    Разумеется, об этом я   не подумала.
    - Ээээ… Ну ты там это….  как-то так, не очень-то…   как-нибудь так, бережно. Эээ… мягко. Не горячись, а? - ответила я.
     - А это уже четвертое желание, - усмехнулся в голове голос. Он почему-то был  похож на мужской, хоть и высокий.


   
       А вскоре после того  грянул  всемирный кризис.
       И не только в нашей стране, а  по  всей планете  стали случаться вот эти  всем известные случаи.
      Правда, я слышала, что  перед этим еще и земная ось сдвинулась с места, но я всеми силами старалась в это не верить.

     Каждое утро я начинала с того, что с волнением открывала компьютер,  чтобы узнать в интернете мировые новости.

      Не могу сказать, что я не обращалась к алмазу мысленно с порицаниями,  или с вопросами, почему именно так всё происходит, а не иначе. И не могу сказать, что он мне совсем уж не отвечал никогда.
     Иногда я явно получала ответ.  И   порой престранными способами. То во сне что-то увижу. То  наяву кто-то рядом вдруг скажет. А то и просто закрою глаза и смотрю, смотрю…
     Но не всегда это было. Так что о причине многих явлений мне приходилось только догадываться. Либо и вовсе мириться с непониманием. 

     За это время   в моей жизни, да и во мне самой многое изменилось.     Я переехала  в  Питер,  и моя жизнь потекла совсем по другому руслу.

     Но спустя пару лет я   всё же вернулась в тот далекий сибирский город. Хоть на недельку. Хоть на чуть-чуть. Ну, просто чтобы друзей повидать.
    Для приезда я выбрала самое красивое время в Сибири: желтую осень.

      Остановилась   у Лены с Сергеем. Каждый день рано утром  уезжала за город и там бродила по любимым местам.
    Город я почти и не видела. Да и смотреть, честно говоря, мне его не хотелось. Слишком грустные воспоминания он вызвал.  И к тому же, всегда был заполнен  огромными пробками и чудовищным смогом. Уж чего-чего, а этого мне и в Питере хватало с избытком.
   
     А вот главное дело я оставила напоследок. С этим делом я все откладывала и откладывала.
     Но когда, наконец, уже некуда  стало откладывать, я поехала.

     Поскольку теперь мне пришлось ехать на общественном транспорте, то добралась я  до водохранилища почти что к обеду.  На конечной остановке я  вышла из автобуса совершенно одна.   
     Знакомое место   выглядело иначе, чем в тот раз.   Дул сильный ветер, и листья здесь облетали гораздо быстрей, чем в горах. Но знакомые сосны по-прежнему  великолепно шумели.  Палаток, конечно же, уже   не было, костров – тоже. Ни души.
     Мусора тоже не было видно. «Видимо, как-то организовали уборку», - подумала я, - у дороги стояли  переполненные контейнеры.
      Тут подъехал огромный джип, и двое здоровенных мужчин стали из него вытаскивать кайты.
     - Девушка!-  окликнул меня один из них.
      Я оглянулась. Он был лет пятидесяти  с совершенно седым ежиком на голове и круглым животиком.
    - Неужели в такой ветер вы собрались купаться? – улыбался мне он.
    - Нет, я так поброжу, - ответила я.
    - Ну, когда набродитесь, приходите сюда, с нами кофе попьете. Ведь замерзнете.
    - А вы неужели в такую погоду полезете в воду? – спросила я.
    - А то! - ответил старший.


      До нужного мне залива  я дошла, по-моему,  быстро. 
      Когда я встала на берегу в том самом месте,  откуда швыряла в воду свой камень, ветер вдруг стих и рябь на воде исчезла. Поверхность  стала совершенно зеркальная,  и в ней отразился рыжий откос и лес на  другом берегу залива. 
     Я посмотрела на то место, где по моим воспоминаниям должен  был лежать на дне бриллиант, и как можно тверже сказала:
  - Послушай,  ты знаешь… Мне кажется….  Может как-то полегче можно, а? Ты уж как-то так слишком, однако…. Мне  кажется.  Посмотри, что вокруг творится. Тебе что, людей не жалко, а?!  Ты подумай своей бестолковкой-то!!!
   Я даже на лоб свой показала пальцем для большей наглядности.
 
    Я увидела, как  на чистой глади  воды  на середине залива  пошли круги. Когда они достигли берега, в голове  возник голос. Это был спокойный  мужской бас.
 -  Не бери  в голову.  Все в порядке. Скоро же судный день  и всеобщее воскрешение.

     Я как стояла, так и   села на камни.

     Долго молчала, вытаращив глаза.

    Наконец до меня дошло.

     Вот значит как…  В этом мире  даже  камни могут сходить с ума.
     Ну, конечно. Надо же знать меру в своих желаниях. Нельзя было так сильно перегружать камушек. В конце концов, он всего лишь - моя бывшая пуговица. Хоть и большая. Ишь, чего возомнил, аж басить начал.

     - А о  нём ты что-нибудь знаешь?- выдавила я из себя. Сердце при этом забилось в горле.
     - Ты узнаешь о нем, когда он этого сам захочет, -  доставили мне не мою мысль очередные круги на воде.
     - Ага,  - ответила я. – Он воскреснет и споет. А еще лучше – приведением.  Уууу! В судный день. А все те, кто гибнут сейчас, кто страдает?! Издеваешься, да?!!!
   
   «Боже мой! Что я наделала, что наделала!» – думала  я,  карабкаясь  по крутому склону.
    Вылезла на тропинку. Пошла  неизвестно куда. 
    Как назло, вокруг  фантастически было красиво.
    В другой бы момент я на всю катушку наслаждалась всем этим:  дышала соснами, небом, горами, водой. Смотрела бы и смотрела…
   Ведь для этого я и приехала. В том числе - и для этого. Ведь именно это я любила здесь, в Сибири.  Именно по этой природе я так скучала среди  серой дождливой равнины с малюсенькой  речкой.
    Так шла я и шла, куда глядели глаза.

   И  через какое-то время   вышла к конечной остановке автобуса.
   На берегу под соснами, дымил мангал. Уже знакомый седой кайтист помахал мне рукой, подзывая.
    Я подошла.  Он радостно налил для меня кофе, вручил бутерброд  и объяснил, что катание не получилось, потому что ветер внезапно стих. Младший  сидел в джипе и пил из кружки,  глядя в  телевизор, укрепленный перед ветровым стеклом.

    Вдруг раздался знакомый голос.
     Сердце бухнуло и свалилось  вниз.
     Я подошла к окну джипа и заглянула.
 
      На экране был - Он.

       Мой болезный, так резко когда-то исчезнувший друг, о котором я больше никогда не слыхала, с которым мне даже проститься не  удалось перед моим отъездом отсюда, - сидел в кресле.
     Вокруг него амфитеатром располагались люди. Ведущий ему задавал вопросы.
      Мой бывший  весьма изменился. Он отрастил волосы,  на нем была косоворотка навыпуск. 
     Он помолодел, похорошел, а взгляд его стал  каким-то  другим. Живее, что ли. Но голос был тот же: бархатный и красивый.
     Он рассказывал, что был алкоголиком, но потом встретил женщину. Камера переехала на другое лицо.
    - Похожа на вас, – сказал сидевший в машине кайтист.
   - Но не такая красивая, - добавил седой, нависая над моим плечом.
      Эта женщина перевернула его жизнь. Он не только бросил пить, но под ее руководством стал усиленно развиваться. А потом они переехали на Украину, познакомились там с солнцеедами и через  какое-то время оба  отказались от пищи, а потом и от  питья. С тех пор  так и живут.  Дальше шли кадры: Джазмухин, Зинаида Баранова, кто-то еще. Я сказала:
   - Фантастика.
   Седой  кайтист позади меня  тихо вставил:
   - А вы не знали? Их уже более 20-ти тысяч в мире.
 
    Как только передача закончилась, я поставила кружку на раскладной столик: 
     -  Спасибо, я скоро. –  И побежала. 
     -  Мы вас подождем!– закричал мне вслед седой ежик.
      Не останавливаясь, я помахала  ему рукой.

     Я бежала к   месту, куда не собиралась возвращаться уже никогда.

     Мне надо было  перед кое-кем извиниться. 



29.12.09 – 12.01.10

[Елена Барановская]

Милая Ольга!

Как же "уютно" Вы пишете. Окунули в такое приятное состояние. Благодарю Вас всем сердцем! С Любовью

[эль]

Спасибо!

[Шухаева Ольга]

Спасибо... Читала, и на душе очень тепло становилось...

[Ольга Балашенко]

Благодарю, море удовольствия и положительных эмоций . )

[Kristina]

Спасибо! Очень живой рассказ!

[gutsol]

Благодарю. Это самый большой комплимент, который можно было сказать.

[наталья минькова ЛадаБелаяЛебедь]

Благодарю! Читала, словно эта история происходила со мной. В образе этой женщины ты, родная, показала всех Светоносцев. Часто внешне неприметные люди, Они сотворили Огромное - своей Мечтой Они создали Новую Реальность и сами в Нее вошли! 

[gutsol]

Коллеги. Предупреждаю, это ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ рассказ. Прошу не переносить его однозначно на мою биографию. Он опубликован в двух журналах: "Наука человека" (2011г.) и "День и ночь"(2012)