Выхода нет.

[Дара)]

https://www.litres.ru/uppaluri-krishnamurti/vyhoda-net/chitat-onlayn/

Предисловие.

Читая эту книгу, многие из вас почувствуют, что у вас отнимают все ваши хрупкие убеждения, которые вы собирали всю свою жизнь. Позвольте предупредить вас: слова У. Г. подобны огню – они сожгут вас. Но как ни странно, они же вас и оживят.

Жизнь невозможно понять. Все попытки понять ее – лишь проявления одной-единственной темы человеческого мышления: защитить и поддержать свое собственное «я».

У. Г. Кришнамурти  указывает на проблемы, порожденные тем, что он называет «мертвая хватка мысли» (или культуры): создавая «я» и отделяя человека от окружающего мира, мысль, или культура, в ответе за жизнь-дубликат, жизнь на самом деле очень далекую от действительного мира тела или живого организма и его среды. Эта жизнь-дубликат в свою очередь приводит к эгоцентризму и деструктивности человека.

В то время как единственный интерес живого организма состоит в выживании (на данный момент) и воспроизведении (или, как сказал бы У. Г., произведении себе подобных), мир мысли заинтересован в том, чтобы поддерживать себя. Мысль поддерживает себя путем переведения каждого переживания в понятия прошлого опыта, интерпретируя его как приятное или болезненное, и гонится за ним, если находит его приятным, или пытается избежать, если находит его болезненным. Каждое переживание создает фиктивную идею «я» в нас, ища непрерывности «себя», требуя повторения через «движение удовольствия», как называет это У. Г. Например, когда прошлый опыт предстает в настоящем моменте как желаемый, он вместе с тем создает идею «я», для которого этот опыт желателен

Будем читать) вместо страшилок и ужастиков

[Дара)]

В.: А что бы вы сказали о любви, которую практикует Мать Тереза? Как насчет сострадания?

У. Г.: Все это рождается из разделяющего сознания человека: в конечном итоге это закончится тем, что будет разрушена сама цель, ради которой они работают и умирают. Люди, окружающие Мать Терезу, наживаются на ее славе. Все они сейчас интересуются только деньгами, чтобы продолжать ее работу, вы же знаете. Почему все эти вещи надо регламентировать? Вы видите кого-то страдающим, голодным. Вы реагируете на это. Вот и все, что нужно. Так зачем же это регламентировать? Когда вы пытаетесь регламентировать щедрость и сочувствие, вы разрушаете само это чувство, этот непосредственный импульс, который является не просто мыслью или какой-то незначительной эмоцией. А ведь имеет значение только этот непосредственный импульс, реакция на ситуацию.

[Дара)]

В.: Когда нет эмоционально насыщенных воспоминаний о прошлом и обещания будущего, остается очень мало места для надежды, разве нет?

У. Г.: Для меня никакого настоящего тоже нет, не говоря уже о будущем. Есть только прошлое, больше ничего. Так что ваша фраза «здесь и сейчас» для меня ничего не значит.

Я не знаю, понятно ли я выражаюсь. Если я узнаю вас в лицо и мы продолжаем разговаривать, это значит, что здесь действует только прошлое. Я смотрю на вещи. Если я узнаю и даю имя этим вещам, здесь действует прошлое. Оно проецирует то, что уже знает. Будущее, каким бы оно ни было неопределенным, является видоизмененным продолжением прошлого. Так что же такое это «сейчас», о котором вы говорите? В данный момент ничего такого нет. Момент – это не вещь, которую можно ухватить, пережить или выразить. Как только вы ухватываете то, что вы считаете «настоящим моментом», вы уже сделали это частью прошлого.

Из всего этого вытекает, что мы никогда не касаемся одного и того же в данное время в данном месте; мы как два кассетных магнитофона, которые стоят и проигрывают друг другу одни и те же старые кассеты. Так что у вас нет способа донести что-либо до кого бы то ни было. Значит, никакого взаимодействия вовсе и нет. И когда это становится совершенно ясно, уже нет нужды во взаимодействии.

В.: Это означает, что попытки человека предсказать или обеспечить будущее обречены с самого начала, правда? Все эти разговоры о передаче информации, передаче знаний и взаимодействии – просто вздор?

У. Г.: Да. По этой причине человеку не дана настоящая свобода действий. Вы можете отдавать предпочтение какой-то определенной музыке или какой-то определенной еде, но это только отражает ваше воспитание и культуру.

[Дара)]

В.: Значит, ваша идея заключается в том, что человек не может быть в покое с самим собой. Это вы хотите сказать?

У. Г.: Нет. Человек уже находится в покое с самим собой. Проблема вызвана идеей, что покой существует где-то там, где-то в будущем. Все эти религиозные переживания – сострадание, блаженство, любовь – часть этой жажды несуществующего покоя, которая разрушает естественный покой, присущий телу.

[Дара)]

В.: Как это невозможно – когда вы порежетесь, вы видите кровь и чувствуете боль…

У. Г.: Да, но есть две вещи. Есть тело, которое ощущает боль, и знание, которое говорит вам: «это кровь», «вот боль прекратилась». Боль есть, но нет того, кто ощущает боль. Нет того, кто говорил бы сейчас.

Когда я это говорю, я не делаю никаких мистических утверждений. Разговор механистичен, как кассета в магнитофоне. Ваши вопросы похожи на проигрывание кассеты. Ваши вопросы автоматически вызывают определенные ответы.

В.: А как насчет любви, глубоких постоянных чувств, отклика души на красоту природы?

У. Г.: Ха! Все это типичная романтическая чушь. Чистая поэзия! Не то чтобы я против романтики или поэзии. Вовсе нет. Просто это ничего не значит. У вас на самом деле нет способа увидеть закат, потому что вы не отделены от заката, не говоря уже о том, чтобы писать об этом стихи.

Ваши необыкновенные переживания, которые возникают у вас от созерцания заката, вы хотите разделить с кем-то. Посредством поэзии, музыки или живописи вы пытаетесь разделить свои переживания с другим человеком. Больше ничего за этим не стоит. Настоящий закат находится за пределами возможностей восприятия вашей воспринимающей структуры. Наблюдающий и есть наблюдаемое. Вы не можете отделить себя от того, что вы видите. Как только вы отделяете себя от заката, начинает проявляться ваш внутренний поэт. Из этого разделения поэты и художники пытаются выразить себя, разделить свои переживания с другими. Это и есть культура. Культура порождает свои собственные реакции. Больше ничего за этим не стоит.

[Николай]

[Алекс]

Мир, как и организм, живут по законам собственного мышления того ,кто это все производит ,разделяя мир организм и мышление ,получаем нынешнего человека и человечество ,которое  постоянно жалуется на то ,как устроен мир ,,,,,

[Дара)]

В.: Есть ли свобода мысли? И вообще есть ли у человека хоть какая-то свобода?

У. Г.: Нет, никакой свободы действий у человека нет. Я не говорю о разрушительной, детерминистской философии смирения. Но…

В.: Нет никакого выхода? Даже через созерцание пупка? Даже через медитацию? Даже через подъем кундалини? Даже через победу над иллюзиями?

У. Г.: Нет. Вы можете пробовать все что угодно, но это не поможет. Вам удастся только вызвать нарушения в теле, нарушив присущую ему гармонию. Вызывая странные галлюцинации и неестественные метаболические изменения, вы только вредите телу и больше ничего. Вы не можете сделать ничего, чтобы повернуть этот процесс вспять, изменить направление.

В.: Даже если радикально (пусть даже временно) порвать с традицией? Если бы можно было отделить свои действия от мыслей, если бы можно было действовать, не ощущая вины и не беспокоясь о последствиях своих действий. Может, тогда можно было бы использовать свободу действий для создания чего-то нового, творческого.

У. Г.: Зачем? Чтобы раскрыть свои скрытые возможности? Невозможно отрицать реальность, смоделированную мыслью, – она здесь.

В.: Некоторые мудрецы и видящие утверждали, что у нас есть тонкоматериальные энергетические центры, которые можно открыть определенными духовными практиками, включая концентрацию на абсолютном ничто.

У. Г.: Чтобы сконцентрироваться или сосредоточиться на какой-то одной вещи, вы должны заблокировать все остальные. Концентрируясь на том, что вы называете «ничто», вы отделяете себя от естественного потока жизни, который течет вокруг вас и через вас. Вы являетесь частью общего магнитного поля, и именно мысль отделяет вас от других. Вас интересует только ваше счастье и несчастье, видеоряд, который смотрите вы.

[Дара)]

В.: Если вы не учитель, не гуру, тогда зачем вы с нами разговариваете? Нам-то кажется, что вы даете какие-то инструкции, что вы передаете учение, которое могло бы быть полезным для человечества.

У. Г.: Я просто пою свою песню, потом я уйду. Мне все равно, слушает меня кто-то или нет. Не надо рассматривать какие-то гипотетические ситуации. Если никто не приходит поговорить со мной, для меня это не проблема. Поверьте мне, я говорю просто так, я не ставлю перед собой цель освободить кого-то. Я хожу сюда уже тридцать лет. Если бы вас здесь не было, я бы посмотрел телевизор или почитал детектив, для меня это одно и то же. Я ничего не продаю. Это действительно так. Это правда. Я просто указываю на то, что такими темпами, какими мы разрабатываем генную инженерию, все генные технологии в конце концов окажутся в распоряжении политической системы и будут использоваться для тотального контроля и подчинения людей.

[Дара)]

В.: Многие философии, включая марксизм, говорят, что борьба и войны неизбежны.

У. Г.: Неизбежны, это правда. Марксисты и прочие постулируют тезис, который посредством борьбы становится антитезисом, пока в конечном итоге не будет достигнут синтез. Но то, что для одного человека синтез, для другого – тезис, так появляется вновь сформулированный антитезис и так далее. Это изобретения философии, созданные для того, чтобы придать жизни некую связность и направление. С одной стороны, я утверждаю, что жизнь могла возникнуть самопроизвольно; она могла образоваться случайно. Человеческое стремление придать жизни направление может вылиться только в разочарование, потому что у жизни нет никакого направления.

Но это не означает, что реактивные снаряды уже летят и конец света вот-вот наступит. Человеческий инстинкт выживания очень глубоко укоренен. Я имею в виду, что все эти слащавые разговоры о мире, сострадании и любви никак не затронули человека. Все это вздор. Людей держит вместе только страх. Страх взаимного уничтожения с незапамятных времен имел большое влияние на человека. Но здесь, конечно, нет никакой гарантии. Я не знаю.

В.: Сейчас проблема сильно усугубилась тем, что наши технологии гарантированно уничтожат все формы жизни, если начнется война на более высоких уровнях.

У. Г.: В тот самый день, когда человек ощутил в себе «я»-сознание, из-за которого он ощущает свое превосходство над всеми другими видами животных на нашей планете, – в тот же самый день он встал на путь тотального самоуничтожения.

Если человечество исчезнет, возможно, мир ничего и не потеряет. К сожалению, инструменты разрушения, которые оно сумело накопить за многие века, становятся все страшнее и страшнее, все более и более опасными. Когда оно исчезнет, оно заодно уничтожит и все остальное.

[Дара)]

Вопрос: Я когда-то читал вашу книгу и должен признаться: у меня возникло чувство, что все ваши доводы в конечном итоге не ведут к надежде, а сводятся к неизбежности страдания и отчаяния. Это правда?

У. Г.: В сущности, я не вижу никакого будущего для человечества. Не то чтобы я предрекаю катастрофу, я скорее имею в виду, что все, что рождается из разделения в человеке, в конечном итоге разрушит человека и весь его род. Так что я не предаюсь мечтам и не надеюсь на мир во всем мире.

В.: Потому что жестокость неизбежна?

У. Г.: Потому что война внутри вас неизбежна. Внешние войны являются продолжением того, что постоянно происходит у вас внутри. Почему у вас внутри идет война? Потому что вы ищете мира. Инструмент, который вы используете в ваших попытках жить в мире с собой, – война.

В человеке изначально заложен мир. Вам не нужно искать. Живой организм функционирует необыкновенно мирным образом. Человеческий поиск истины рождается из этого поиска мира и заканчивается тем, что нарушается и разрушается мир, который уже заложен в организме. И что нам остается? Война, как внутри человека, так и снаружи. Это продолжение той же войны.