Раду Чинамар том 4 глава 2

[Татьяна]

ГЛАВА 2

ВАЖНАЯ МИССИЯ

На базе меня встретил улыбающийся Цезарь. Он узнал об "инциденте" в Мэриленде и доложил о нем генералу Обадеа, который удовлетворенно рассмеялся.

- Вы видели, вы видели, эту совместную "подставу" Форета? -повторял он Цезарю. -Ну, я всегда хорошо ладил с Иносанто, хотя мы некоторое время не встречались.

Затем, повернувшись ко мне:

- Ты отлично поработал там, Радул! Но теперь все приняло другой оборот.

Я поднял глаза, ожидая, что у меня снова возникнут проблемы с комитетом Сената.

- А, это не Домотей, - поспешил успокоить меня генерал. Но он всегда начеку, и мы должны быть очень осторожны. Пройдите в мой кабинет, пожалуйста.

Я последовал за генералом, желая узнать, в чем заключается мое новое задание. Однако на пороге я был озадачен: за элегантным столом из дерева и никеля сидел доктор Сиен.

- Репа Сундхи! воскликнул я почти непроизвольно, с большим удивлением и радостью в голосе.

Доктор Сиен выглядел точно так же, как я его знал: маленький, лысеющий, одетый в одну из знакомых китайских униформ, только теперь она была темно-синей с белыми рукавами. Он слегка поклонился мне и улыбнулся. Я бросился к нему, схватил и крепко сжал его хрупкие руки. Я не видел его некоторое время, и я слишком хорошо знал, что наверное возник  важный вопрос, по которому румынское правительство просило его совета. У меня не было возможности высказать эти мысли, потому что он ответил сразу:

- Эта проблема была решена. Теперь все в порядке. Но вот, познакомьтесь с Шин Ли.

От волнения я не смог  хорошо в тот момент оценить ситуацию в комнате. Доктор Сиен сидел за столом рядом с очень молодой, красивой женщиной, а Цезарь и генерал Обадеа сидели по обе стороны от нее. Это была медсестра, которая сопровождала Репу Сундхи в 1980-х годах, когда создавалось  отделение Зеро. Я не мог сдержать мысль: неужели эти люди совсем не стареют? По описаниям Цезаря, казалось, что они остались не тронутые суровым возрастом.

- Я уже говорил вам, что время  проходит для нас,  не так как оно проходит для вас, - продолжил мою мысль доктор Сиен. Но давайте оставим все как есть. Есть кое-что важное, что вы должны сделать, зависящее от вас. Шин Ли поможет вам извлечь из этого максимальную пользу.

Я все еще был в замешательстве. Что я должен был делать, кто эта женщина, почему эти двое не стареют? В моей голове крутилось множество других вопросов, которые будоражили мой разум. Постепенно, однако, благодаря выучке, которую я получил в Мэриленде, некоторые психические функции начали упорядочиваться и давать компетентные ответы. Я понял, что приезд доктора Сиена означает что-то очень важное, несомненно, связанное не только с моей персоной; я понял, что эта необычайно красивая женщина с малазийскими чертами лица должна была провести меня через лабиринт, который мне предстояло пройти; и еще я подумал, что теперь могу применить VR (удаленный просмотр), чтобы больше узнать о докторе Сиене и его спутнице.

- Даже не думайте, что метод американцев даст какие-то результаты в нашем случае, - тут же остановил он меня, как всегда читая мои мысли. Я советую вам не тратить время и как можно скорее начать занятия с Шин Ли.

Интуитивно я понял, что перед этой встречей между доктором Сиеном, генералом Обадеа и Цезарем состоялся важный разговор, который касался Секретного свитка, полученного не так давно от богини Мачанди. Оказалось, что пришло время сделать известной информацию, содержащуюся в нем,. Ранее доктор Сиен помог мне перевести этот текст с древнего тибетского диалекта, но сказал, что пока его не следует публиковать. Теперь ситуация радикально изменилась; мне сообщили, что я должен действовать без промедления, чтобы текст был обнародован. Также Репа Сундхи сказал мне, что было бы полезно добавить несколько кратких комментариев к пяти стихам, содержащимся в свитке, чтобы еще больше облегчить понимание тем, кто будет его читать.

Характер этих комментариев должна была разъяснить мне Шинь Ли, и это, похоже, было ее главной задачей в осуществлении моей миссии.

- Но разве не может объяснить Цезарь?" - спросил я.

Доктор Сиен сделал паузу, слегка улыбнувшись: - Нет, на этот раз  это должен объяснить вам кто-то другой.

Я посмотрел на Шинь Ли. Она была поистине  совершенна, а ее улыбка очаровала меня. Я думаю, что в основном из-за этой улыбки я немного сопротивлялся, потому что чувствовал себя обезоруженным.Я попытался сделать последнюю попытку:

- Сколько времени мне понадобится, чтобы раскрыть тайны Свитка? У меня здесь много других обязанностей.

- Ровно столько, сколько потребуется, - успокоил меня Репа Сундхи, легонько похлопав меня по плечу. Ни минуты больше...

Цезарь сказал мне, что доктор Сиен останется на базе дольше из-за дополнительных вопросов национальной безопасности, которые подняло правительство, снова обратившись к нему за помощью. Теперь Шинь Ли все чаще присутствовала  рядом с нами . Признаюсь, я не понял "тактического хода" со стороны доктора Сиена и Цезаря, но в то же время я осознавал волнение, охватывавшее мое сердце, когда я смотрел на Шинь Ли, наслаждаясь ее присутствием. Эта женщина намного превосходила все привычные для меня стандарты красоты. Ее малазийские черты лица, не слишком отличающиеся от западных, придавали ей непередаваемую восточную сладость.

Она почти не говорила на собраниях команды, но когда она говорила, ее голос был сильным, и он выражал именно то, что она хотела, иногда с легким акцентом, сказать, что еще больше усиливало ее обаяние.

Мои догадки о ее пространственно-временной " неизменности" и тайне ее молодости не могли быть разрешены, потому что у меня не было достаточно данных. Если для Илинора, чьи телесные функции находились под влиянием металлического предмета, обеспечивавшего ему феноменальную продолжительность жизни, проблема была ясна, то для Шинь Ли я не смог найти подтверждений для объяснения ее временной " отсрочки". Позже я пытался выяснить что-нибудь у Цезаря, но, видимо, эта тема была запретной.

- В данный момент вам не нужны эти знания. Они лишь заведут вас в джунгли, из которых вы не будете знать, как выбраться.

- Но как я могу говорить с кем-то на такие важные темы, не имея никакой информации о ее личности?

- Иногда лучше оставить все как есть, - заключил Цезарь.

Очевидно, что Репа Сундхи и Шинь Ли были двумя очень духовно развитыми существами, у которых были определенные обязанности и миссии, которые они должны были выполнить, и которые таким образом приглашались чтобы оказать свою бесценную помощь.

По сравнению с тем, что я делал в Мэриленде, теперь работа казалась мне в десять раз сложнее. В последнее время я ощущал в себе некую рациональную и духовную "лень", вызванную в основном упорядоченным и четким расписанием на американской базе. Опьяненный некоторыми успехами, достигнутыми на пути VR, я начал терять из виду настоящее духовное учение. Я понял, что центральным элементом моего "образования" должно было стать не дистанционное наблюдение, а правильное понимание тайн духовности, для чего именно к  Шинь Ли  обратился доктор Сиен.

Однако, несмотря на все, "занятия" начались не сразу, так как в течение двух месяцев после этого я выполнял свою обычную работу, лично разрабатывая и участвуя в некоторых тактических действиях вместе с лейтенантом Никоарэ. У меня было так много работы, и мое внимание было настолько востребовано, что я не думаю, что смог бы усвоить что-то из объяснений Шинь Ли. Кроме того, в этот период она чаще всего уезжала с доктором Сиеном в столицу в связи с проблемами по деликатным вопросам национальной безопасности, к которым у меня не было доступа.

К маю 2006 года наш департамент посетил генерал Роддей. Как я уже сказал, он был приятным, замечательным человеком, честным, серьезным и очень умным. К моему удивлению, Цезарь назначил меня ответственным за его прием перед переговорами, которые должны были состояться совсем скоро.

Вероятно, это было основано на определенной взаимной симпатии и уважении, которые он чувствовал между мной и генералом, и этому также способствовали отличные рекомендации, которые он прислал после моего отъезда из Мэриленда.

Я счел за честь выступить в роли хозяина и даже вступить вместе с генералом в некоторые довольно опасные для себя дискуссии, поскольку я еще не освоил этот предмет. Старый офицер был человеком с большим военным опытом и, несомненно, считал меня своего рода простой "дичью", позволяющей расслабиться. Он был очень хорошим другом Цезаря, но в этой очень тонкой сфере национальной безопасности и контршпионажа все всегда как на зыбучих песках. Позже даже Цезарь задавался вопросом, не была ли атака генерала, помимо всего прочего, стрелой, посланной в DZ, в связи с назначением меня в протокольные службы. Как бы ни были велики симпатия и дружба, все же существовал некий предел, который заставлял генерала думать, что быть  встреченным и принятым новым сотрудником как-то ниже его достоинства.

Однако, изучая впоследствии этот вопрос мы поняли, что все было не так просто. Генерал Роддей упомянул горы Ораштеа на западе нашей страны и спросил меня, знаю ли я об этом, несомненно, исключительном случае, с ними связанном.

Я был поражен, потому что, как я уже сказал, Цезарь никогда не информировал меня по  этому вопросу, который теперь задал мне американский чиновник.

- Тут дела обстоят сложно, -пояснил Цезарь. Поверьте, даже для нас это пока тайна. Мы поговорим об этом, но не сейчас.

Если бы все остановилось на этом, проблема не была бы большой, но что привлекло внимание и обеспокоило генерала Обадеа и Цезаря, так это то, что американский офицер намекнул, что есть данные, доказывающие связь между этими горами и одной из секретных американских баз.

- Если Родди проговорился об этом, это должно быть очень серьезно", - прокомментировал Цезарь. Я знаю генерала, и он всегда был уверен в себе и в той информации, которой он располагает. Это говорит о том, что происходят важные вещи, о которых мы пока не знаем.

- Но, похоже, он тоже стучит, - заметил я. В противном случае он бы сразу пришел к вам с этой информацией.

Цезарь на мгновение замолчал.

- Он пришел, сказал. Но именно это меня и беспокоит. Это не тот Родди, которого я знал. Он оставил у меня впечатление, что им овладел страх, что он больше не чувствует себя в безопасности в потоке информации.

- У вас не было никаких официальных обсуждений?

- Формальные обсуждения начинаются тогда, когда обе стороны знают, что могут на что-то рассчитывать. Ни один из нас этого не сделал.

Мы были в тупике. Я посмотрел на генерала Обадеа, обхватившего голову руками. Цезарь также был весьма удручен.

- Но это значит, что мы совсем не знаем, что у нас  на заднем дворе (что у нас есть в закромах -пер), - кивнул я в изумлении.

Оба молчали. Наконец, Цезарь заговорил:

- Проблема не в этом, а в том, что генерал Родди воображает, что мы знаем, но не хотим говорить ему об этом, хотя на самом деле это совсем не так. Это напрягает отношения. Генерал, - обратился он к Обадеа, - последний раунд переговоров тоже не был эффективным?

Генерал медленно поднял голову; глаза его были усталыми, на лице застыло почти беспомощное выражение. Он говорил медленно, невнятно:

- Вы знаете, в каком тупике мы находимся с этим делом. Он мне не поверил, и мне очень жаль, потому что у меня сложилось впечатление, что здесь что-то  просто так обваливается . Как будто все накопилось...

Тогда я спросил генерала, может ли доктор Сиен помочь разрешить кризис.

- Доктор Сиен сказал мне, что существует определенный предел его вмешательства и что с некоторыми вещами мы должны справиться сами. Цезарь знает лучше, он говорил лично.

- В этом случае решение должно быть найдено при участии обеих сторон, уточнил Цезарь. Теперь все должно быть именно так. Американские штабные офицеры - очень хорошие люди, но они все же обладают ограниченной степенью понимания. Если я начинаю объяснять им тонкие нюансы этого вопроса, почему все должно быть так, а не иначе, то это оказыватся, слишком много для них.

Генерал Роддей ушел, так ничего и не прояснив. Сложность вопроса заключалась в том, что отношения между румынской разведкой и Пентагоном начали ухудшаться на почве отсутствия доверия. Когда я говорю о румынской разведке, я имею в виду в данном случае  отдел Зеро, который служил мостом доступа к Великому открытию в горах Бучеджи.

Ситуация сильно осложнилась в связи с очень кратким, но четко сформулированным визитом американского министра обороны, который последовал всего через несколько дней после отъезда генерала Роддея.

В правительстве состоялась встреча за закрытыми дверями, на которой присутствовали только премьер-министр, государственные министры, генерал Обадеа и американский сановник. Я никогда не видел Обадеа таким расстроенным, как после этой встречи. Даже Цезарь был обеспокоен. По-видимому, там и тогда были сделаны признания о том, что и Пентагон, и ЦРУ в течение нескольких лет финансировали обширные программы парапсихологических исследований десятками миллионов долларов, заключая контракты как с государственными университетами, так и с частными учреждениями.

Американская сторона заявила, что поступает так, "потому что в этой области лучше держать глаза открытыми, чем притворяться, что мы ничего не знаем". В фокусе этих опасений находятся, прежде всего, ясновидение и телепатия, но практически нет такой области этих явлений, которая не изучалась бы военными или разведывательными службами США. В стенограмме встречи, поступившей в наш Департамент через два часа после встречи, говорилось, что американская сторона указала на то, что проводятся различные эксперименты по определению возможностей групп экстрасенсов в расшифровке документов, запертых в сейфах, точно видеть цели или людей на расстоянии, с особым акцентом на атомные подводные лодки. Как самые сложные и дорогие средства вооружения, созданные на Земле, они представляют большой интерес, не в последнюю очередь из-за торпед с многочисленными ядерными боеголовками и секретными, дважды зашифрованными кодами запуска.

Мне хотелось смеяться над содержанием стенограммы.

- То, что здесь находится, - это дождевая вода, - сказал я небрежно. Мы уже давно занимаемся всем этим с помощью дистанционного просмотра, и, судя по тому, как это изложено в стенограмме, это просто еще большее растрачивание денег из бюджета США на тайные операции.

Действительно, я знал, в чем проблема с этими секретными программами, потому что я только что участвовал в одной из них, и я слишком хорошо понимал, что то, что говорили американцы, было просто пылью, чтобы пустить пыль в глаза чиновникам, чтобы еще лучше скрыть достигнутый прогресс. Но, как всегда в таких случаях, лучшей защитой было нападение.

В комнате также находились Цезарь, генерал Обадеа и Шин Ли, которая вернулась с ним из Бухареста после секретного заседания правительства. Но я не мог понять, почему все молчат, хотя ситуация была очевидна для всех.

- Все осложняется тем, что министр обороны озвучил скрытую угрозу,  неожиданно заговорила  Шин Ли  .

Генерал Обадеа вдруг стал внимательным, ведь Шин Ли не было на том секретном совещании. Я быстро просмотрел листы стенограммы, но не заметил никаких угроз.

- И все же она существует... - продолжала Шин Ли . Американская сторона не сказала: "Мы требуем от вас полных протоколов относительно гор Ораштеа", а сухо ответила: "Мы возьмем полные протоколы...".

Это означает, что существовало предварительное соглашение на правительственном уровне.

Я посмотрел на генерала, желая, чтобы он спас положение, отказался от этой дипломатической сделки, потому что мне тоже не понравилось, как выразились американцы .

Генерал выглядел подавленным от забот и давления, которые он постоянно испытывал. Но это длилось всего несколько минут; он выпрямился в кресле и провел руками по седеющим волосам и суровому лицу. Затем, с восхищением посмотрев на Шин Ли, которая спокойно стояла, - он сказал:

- Шин  Ли права. Это-ответный удар.

История в горах Ораштеа началась  еще в 94-м, Цезарь знает. Они не поверят нам, что у нас нет информации и что в этом досье почти ничего нет. Они приперли меня к стенке, утверждая, что это  наша некомпетентность. Премьер-министр предупредил меня, что если я не решу эту проблему за три месяца, то он ничего не сможет для меня сделать и вмешается вместе с президентом, чтобы отобрать у меня департамент. Очевидно, была достигнута договоренность с американским министром. Но если это произойдет, мне будет трудно навязать Цезаря в качестве руководителя, потому что тогда они будут слетаться как ястребы.

Мы все были озадачены. Я, по крайней мере, не очень понимал, о чем идет речь. Генерал продолжал:

- Однако мне удалось получить обещание от премьер-министра, что информация не просочится.Это даст нам еще немного времени, чтобы разобраться со всем здесь. Затем он обратился к Цезарю.

- Завтра я еду в Пентагон, чтобы поговорить с Иносанто.

Может быть, мне все же удастся что-нибудь сделать. Позвоните Никоарэ и скажите ему, чтобы он подготовил поездку. Пока меня не будет, я передам вам коды.

Я видел, как старик восстает из пепла. По мере того, как к нему приходили идеи, он становился все более точным и аккуратным в своих действиях, надеясь спасти хоть что-то. Однако ситуация была достаточно плохой, потому что приказ премьер-министра или президента нельзя было игнорировать, и если этот приказ действительно был введен в действие, то никто не мог точно ответить за то, что могло бы произойти в Зале Проекций. Скорее всего, агенты USAP (секретных программ – пер) проникли бы сразу, и военный опыт был бы объединен с гражданским, или, скорее, политическим, опытом. Все знали, что это означало: неограниченное проникновение представителей масонства к рычагам контроля и управления комплексом Бучеджи, с непредвиденными последствиями.

В суматохе, царившей в то время, только Шин Ли осталась непоколебимой. Когда генерал попрощался, желая покинуть базу, она, непосредственно, обратилась к нему: - Генерал, глава Пентагона вас не примет. Вы совершаете это путешествие без четкой цели. Я просто хочу сэкономить ваше время и энергию.

Генерал ничего не сказал, но не смог скрыть жеста раздражения. Я не думаю, что кто-то здесь, кроме Цезаря, думал, что такое возможно. Обадеа уехал в столицу, чтобы успеть на самолет в США, но на следующий день около полудня Цезарь сообщил мне, что они уже получили информацию о том, что в Овальном кабинете знают о визите генерала в Пентагон. После секретного обсуждения в правительстве это могло выглядеть еще хуже, так как могло быть истолковано как вызов. В элегантной гостиной Вашингтона, округ Колумбия, не рассматривались старые дружеские связи или отношения, только прагматический и непосредственный аспект проблемы.

- Наша служба получила подтверждение о приказе государственного секретаря Белого дома, согласно которому генерал Иносанто не должен был встречаться с Обадеа, рассказал мне Цезарь несколько часов спустя. Это будет ударом для старика, - добавил он , явно обеспокоенный опасным поворотом событий.

Через два дня Обадеа вернулся в страну, так и не встретившись со своим другом генералом Иносанто. На его лице виднелись признаки отчаяния.

Несомненно, он слишком хорошо знал об опасных последствиях своего отстранения от руководства Департаментом, но, возможно, усталость и повторяющиеся "нападки" на него начали брать свое. На мой взгляд, Департамент Зеро (DZ) теперь был "оснащен" очень хорошо, как тактически, так и теоретически. Последние несколько месяцев означали почти непрерывную работу по переработке протоколов, секретных кодов, тактических схем и особенно персонала. Однако новое руководство дестабилизировало бы всю деятельность из-за политического вмешательства.

В этом и заключалась большая разница: более 20 лет генералу Обадеа удавалось поддерживать определенный баланс в этом отношении, не пуская других на "задний двор" департамента. Но хлопоты и угрозы  значительно накалили атмосферу вокруг этого вопроса и даже, казалось, поставили его на грань неизбежной развязки.

Это был первый раз, когда мы услышали от генерала, что он хочет ввести войска. Это было как заноза в  сердце. Весь DZ практически был делом его жизни; это была долгая карьера, которая грозила оборваться. Но, как я уже сказал, помимо карьеры, имени и престижа у генерала Обадеа, на первом месте стояли интересы страны и недопущение захвата гор Бучеджи определенными враждебными силами.

Хотя к тому времени я многому научился и знал достаточно тонкостей в области духовности, признаюсь, я снова почувствовал панику, гнев и беспомощность перед лицом несправедливости, которую я, по крайней мере, считал совершенно неуместной в том контексте.

Затем я почувствовал нежную руку Шин Ли на своей руке.

- Пойдем, наконец-то пришло время, сказала она мне. Нам здесь больше нечего делать.

Мы были в совещательной комнате, после короткого брифинга с Цезарем, генералом Обадеа, который молчал и был погружен в размышления, лейтенантом Никоарэ и двумя другими офицерами Департамента. Я видел, как Цезарь обменялся взглядом с Шин Ли; не знаю почему, но мне стало спокойнее. Женщина слегка кивнула в сторону Цезаря, а затем проводила меня в кабинет. Она сохранила ту же непринужденность, тот же безупречный наряд, ту же естественность жестов. Но меня очень беспокоило то, что происходило в отделе. До последнего момента я надеялся, что все изменится и все будет исправлено, как это уже было в бесчисленных случаях. Конечно, никаких серьезных решений еще не было принято, но у меня было чувство, что так оно и будет. Удрученный, я сердито искал объяснения:

- Некоторое время назад я получил записку: герцогиня Хальберг собиралась посетить Бухарест. Именно сейчас, в эти напряженные моменты. Как будто что-то происходит.

И, желая убедиться, что я не разговариваю со стеной, я спросил Шин Ли напрямую:

- Полагаю, вы знаете, что она видный член Черной знати?

Она утвердительно наклонила голову:

- Конечно, она также входит в Римский клуб, но эти органы не так важны, как их пытаются представить по названию. Другие гораздо опаснее. Однако странно, что они так быстро мобилизовались, значит, они ждали сигнала.

Я беспомощно сидел в кресле, хмуро глядя вниз. Если бы все продолжалось в том же духе, то, скорее всего, мой контракт был бы расторгнут в ближайшее время, но у меня все еще оставались бы ограничительные спецификации по безопасности. Я сделал замечание, что, к сожалению, мы, похоже, были охвачены политическим давлением и не могли понять, как Бог мог допустить такое.

Шин Ли внезапно холодно посмотрела на меня:

- Если бы я не знала о вас от доктора Сиена и если бы Цезарь не описал мне некоторые черты вашего характера, услышав вас сейчас, я бы сказала, что вы глупец. А так, все же остается некоторая надежда на выздоровление.

Я был потрясен. Я не мог поверить своим ушам, но, в конце концов, я сказал себе, что эта женщина полна непредсказуемости. И все же, я никогда бы не подумал, что прекрасная Шин Ли способна на такую дерзость.

Однако я осознал, что более чем заслуживаю того имени, которым меня назвали.

Как будто ничего не произошло, она продолжала говорить очень естественно:

- Вам следовало бы уделять больше внимания и глубже размышлять над этими вопросами.

- И над чем, по-вашему, я должен был размышлять? спросил я, все еще озадаченный ее репликами.

Но я не ожидал ответа. В конце концов, кто была эта женщина, чтобы судить меня и говорить со мной так резко? Я был внутренне поглощен переживаниями за судьбу DZ и генерала, а они разрушали мою личность до такой степени, что у меня по коже ползли мурашки.

- Сейчас не время играть в жертву, потому что это ничего не решит. Это приведет к панике и унынию, а с ними вы никогда не исправите ситуацию. На самом деле, дело не в том, чтобы вы что-то исправляли. Предоставьте это Департаменту, у них есть кому об этом позаботиться.

Вы еще не можете понять, что то, что вы сейчас считаете очень плохим, на самом деле является путем к хорошему.

Я смотрел на нее как на человека из другого мира, что в какой-то степени, я должен признать, так и было.

- Что? О чем вы говорите? Лучше, чтобы генерал Обадеа больше не руководил Департаментом? Какой вред на самом деле является пользой?  - иронично спросил я, надеясь поймать ее на том, что она путается в собственных утверждениях.

Шин Ли смотрела на меня своими великолепными глазами и  с яркой улыбкой:

- Я смотрю на вас и понимаю, что при вашем огромном недостатке проницательности, вы на самом деле умудряетесь быть искренним и чистым, как ребенок. Немного невежественным, но чистым и невинным. И очень хорошо, что это так, потому что если бы вы попытались использовать этот свой дар и получить чистоту или невинность "по требованию", то стали бы прагматиком, и все пошло бы к черту. Чистота и невинность - это сама ваша свобода, это то, что находится за пределами вас как индивидуального существа, как личности. Только, как я уже сказала, будучи немного глупым, вы этого еще не понимаете.

- Пожалуйста, перестаньте использовать такие слова!- сказал я решительно.

- Забудьте об этом, сосредоточьтесь на том, что вне вас, не будьте мелочными. Однажды я знала одного человека, который в детстве играл с духами природы. Все, включая его родителей, считали его умственно отсталым, но на самом деле он играл с этими удивительными существами природы, которых мог видеть только он. Если вы позволите себе такую открытость, чистота и невинность ребенка охватят вас все больше и больше, но в незамысловатой манере, как сейчас, знайте, что у вас есть шанс перестать быть глупым. Но если вы поддадитесь мелочным, прагматичным расчетам в смысле получения чего-то только для себя, то вы все потеряете.

Я начинал терять терпение от ее обращения, поскольку все больше и больше понимал, что сила и энергия, задействованные в этих выражениях, не столько подчеркивают тревожащие слова, сколько имеют совсем другую цель, которая на данный момент ускользала от меня.

- Но... вернемся к плохому и хорошему, с этого мы и начали обсуждение, - невозмутимо сказала Шин Ли.

- О, вы не забыли... - полувопросительно заметил я.

- Как можно забыть такую "жемчужину", как вы сказали ранее? Конечно, во многих случаях то, что плохо, на самом деле хорошо. Но не менее верно и то, что этот анализ может шокировать некоторых, у которых сформировалось однобокое представление о Боге, потому что люди ассоциируют Бога только со всем хорошим и прекрасным, не будучи в состоянии понять скрытый смысл, факт, что великие божества также поклоняются безвестности.

- И в чем же заключается этот скрытый смысл?- спросил я.

- Будьте терпеливы. Это утверждение парадоксально, оно подразумевает, что некоторые божества находятся гораздо выше царства добра и зла, и поэтому они отстранены даже от этих двойственных аспектов.

Убедите в этом того, кто переживает большие потери или трудности в жизни, - хмуро сказал я, хотя в общих чертах был знаком с предметом обсуждения.

- Вопрос здесь относительно деликатный. Конечно, мы ни в коем случае не можем сказать, что Бог - это зло, но для нас мудро понять, что даже в существовании зла мы можем обнаружить Бога. Эта истина является большим концептуальным барьером для большинства людей, и именно поэтому они так часто терпят неудачи в жизни.

- И как это можно лучше понять? Я стал более уступчивым.

- Очень важно ни на минуту не забывать, что Бог всегда, в каждое мгновение, является всем. Это поможет вам быстро избавиться от дуалистической идеи, что и добро, и зло являются абсолютными.

Да, я читал об аспектах абсолютного дуализма, и это напомнило мне, как пример, вечную проблему христианского пуританства - первородный грех, представленный в пасхальной мессе как Felix Culpa (счастливая вина). Я знал, что для того, чтобы разрешить эту дилемму, христианство должно было оправдать "первородный грех" тем, что он был тем самым средством, с помощью которого человек мог достичь своего духовного спасения. Мне просто интересно, сможет ли принятие этого очевидного тезиса преодолеть узкие предрассудки пуританского христианства, которому уже почти 2000 лет.

 Но поскольку моей целью не было выяснять, сколько прихожан могут это понять, я продолжил слушать объяснение Шин Ли, которое показалось мне не только очень изящным, но и полным мудрости

- Утверждение, что Бога можно открыть и почувствовать как высшее благо даже в том, что является злом, по сути, выражает идею о том, что зло, которое происходит, на самом деле не является абсолютным злом, и поэтому оно не абсолютно противоположно добру.

- Если это так, то почему мы все еще испытываем и зло, и добро? - спросил Я вполне обоснованно .

Потому что опыт зла фактически сталкивает нас с нашей собственной слабостью, нашим собственным грехом. Поэтому. Потому что то, что вы делаете неправильно сейчас, часто имеет оправданный след в ваших прошлых действиях. Конечно, мы не можем сказать, что зла не существует, но даже в этом случае мы знаем, что если мы честно признаем зло, которое мы совершили, то в некотором смысле оно становится немного "лучшим" видом зла.

Здесь она была права. На самом деле, не только здесь, но и везде. Я просто подумал, что опыт повседневной жизни часто дает нам возможность увидеть, что те, кто вообще не познал зла, в общем-то часто, не любят или ведут себя бесчеловечно, по отношению к другим людям.

Существует множество космогонических теорий, в которых зло интерпретируется как первородный грех,  - грех, который также определяет нынешнее состояние Творения или Макрокосма. Можно также говорить о тайне зла, поскольку оно не может быть понято обычными средствами разума, то есть разумом или логикой, и часто не может быть правдоподобно объяснено обычным человеком.

Поэтому для невежественного человека зло кажется почти непостижимым.

Если бы человек действительно смог правильно объяснить его, то зло уподобилось бы бомбе, с извлеченным детонатором, и, как только его тайна была бы полностью раскрыта, зло перестало бы существовать.

Тут мне  вспомнились мои восточные и эзотерические чтения. Я вспомнил знаменательную цитату из великого индуистского эпоса "Махабхарата", которая дала мне понимание мудрого способа решения этой проблемы.

Великий мудрец, постигший Высшую Истину, дает следующий совет: "Откажись сейчас от добра и зла, от истины и лжи, а затем, полностью отказавшись от всего этого, откажись, наконец, от самого акта отречения". Та же идея выражена в Ката-упанишаде, когда герой Нашикетас спрашивает Яму, божество царства смерти: "О Яма, скажи мне, умоляю тебя, что на самом деле лежит за пределами добра и зла?".

Однако я не хочу затягивать эти философские рассуждения, которые были подкреплены тонкими объяснениями Шинь Ли. Достаточно внимательно прочитать эти цитаты, чтобы понять, что мы не можем быть выше добра, если мы  также не выше зла. Однако, в связи с этим, я хотел бы отметить необходимость метафизического анализа, без которого мы не можем надеяться на более глубокое понимание проблемы зла и добра.

Шинь Ли отметила, что зло, тем не менее, является неоспоримым фактом, реальностью, которую мы не можем ни отрицать, ни избегать, по крайней мере, до тех пор, пока мы все еще находимся в состоянии неведения. Она также показала мне, что существует некая тайна зла, реальность которой не может быть объектом анализа со стороны разума или логики. Так появляется метафизическое измерение, которое приводит нас к выводу, что зло почти непостижимо для человеческого разума, но это не относится к божественному всеведению.

- Подумай об этом, - посоветовала мне Шинь Ли. - Если бы Бог творил зло, то Он уже не был бы тем Богом. Поэтому для Бога зла просто не существует. Пытки, ненависть, несправедливость, садизм - это лишь "близорукость" людей по отношению к этим сторонам жизни, и тогда они интерпретируют их как зло. Если Бог и допускает их существование, то, несомненно, по определенным причинам, которые Он, безусловно знает, но человек пока не может их познать из-за состояния невежества, в котором он находится. Все, что он может сделать, это надеяться, что позже, иногда даже в будущей жизни, развиваясь духовно, он найдет ответ на эту великую загадку.

Я остался в недоумении. Аргументы были вескими, но человеческая природа была слишком сильна, чтобы позволить им свободно проявиться. Наша склонность к немедленному решению проблем, даже к мести, когда нас обижают, слишком сильна в большинстве из нас, чтобы сделать нас ясными и мудрыми.

Это происходит снова и снова, хотя каждый раз рациональное мышление ясно показывает, что оно не может ни объяснить зло, ни устранить его, потому что таинственное действие зла может быть преобразовано и алхимизировано только в сердце, то есть мощной силой любви и невинности, которые всегда исходят из чистого сердца.

- Здесь, однако, могут возникнуть другие проблемы, сказал я. - Ведь если, например, человек погрязнет в злых делах, то накопленные страдания и муки могут стать для него невыносимыми, толкая его на еще более глупые поступки, то есть все на то же зло. Кажется, что выхода нет.

- Только на первый взгляд, отметила Шинь Ли. - Чаще всего человек сначала переживает то, что плохо и приносит страдания, чтобы потом, имея этот опыт, духовно развиваться и достичь состояния духовной зрелости. Когда он сознательно нарушает правила или принципы, которые он считает обязательными, страдания, порожденные в его существе странным и опасным миром, в который он попал, становятся настолько велики, что тогда только прощение или отчаяние представляются единственной альтернативой совершенным злодеяниям, потому что для него нет пути назад.

Именно благодаря необходимости преодолеть эти страшные муки и тем самым выйти за пределы совершенного зла, человек может обрести, подобно лучу света, трансцендентный божественный опыт. Это объясняет, почему почти всегда, когда человек испытывает сильные страдания или душевные муки, он ищет спасения в Боге. Конечно, этот переход должен быть результатом полностью осознанного и ответственного поступка, так как если это тривиально, то это уже не серьезная ошибка, а просто оплошность.

Серьезные нарушения определенных принципов или правил затем сталкивают нас с нашей собственной свободой и, следовательно, нашей ответственностью.

Здесь Шинь Ли затронула еще одну деликатную тему - свободу и действие в условиях полного знания фактов. Этот вопрос считался очень опасным для Церкви, которая была обеспокоена возможностью того, что человек может полностью проявить свою индивидуальную свободу, нарушая установленные ею правила и законы. Поэтому Церковь поспешила амнистировать неведение в отношении неправильного поступка или действия, утверждая, что его, т.е. неведения, достаточно, чтобы полностью освободить человека от этого греха. Другими словами, на исповеди вас простят, если вы скажете, что не знали, что ваш поступок был неправильным.

Но не будем забывать евангельские тексты, в которых рассказывается о встрече Иисуса с человеком, который работал в святую субботу и которому Спаситель сказал: "Человек, счастлив ты, если действительно знаешь, что ты сейчас делаешь, нарушая строгое правило субботы, то есть дня, в который не делается никакой работы. Но берегитесь, ибо если вы не знаете сего, то вы прокляты, потому что нарушаете святой закон.

Таким образом, здесь Иисус рассматривает человека по отношению к субботе, а не  субботу по отношению к человеку, как это делает Церковь. По этой причине этот текст считается очень опасным и дестабилизирующим, особенно для клерикального мышления и интересов, поскольку он тонко подчеркивает необходимость свободы выбора и заставляет нас почувствовать силу, которой свобода - когда она принимается сознательно, ответственно и в полной мере мудро - наделяет человека. Это не означает, что необходимость быть свободным на самом деле пропагандирует грех и анархию - причина, на которую ссылалось большинство представителей церкви на протяжении всей истории, чтобы оправдать навязываемые ими правила.

Если взять прототип совершенного человека, который никогда не грешил, не "падал" и не совершал никакого зла, то мы сразу же заметим, что ему не хватает именно этого опыта слабости, ошибки, греха, собственной боли, которая часто ощущается и телом, и душой. По моему мнению, которое разделяла и Шинь Ли, без опыта этих слабостей и ошибок трудно, если не невозможно, достичь правильного понимания некоторых реалий, фундаментальных реальностей, существующих в Творении.

Если бы это было не так, было бы трудно принять человеческое состояние, человеческое общество, встречу с другим человеческим существом, возникаюшие различные взаимоотношения . В большинстве случаев такой опыт рождает чистейшую и возвышающую любовь, которая в то же время полна сострадания.

Нельзя утверждать, что мы можем любить только свыше, потому что мы также должны быть внизу, среди тех, кого мы любим, таким образом узнавая их через интенсивный, глубокий и живой опыт их страданий, грехов и печалей. Таким образом, если мы задумаемся об этом, то сразу же поймем, что проблема зла навсегда разрушила многие схемы, которые некоторые люди строят для себя в ожидании Бога, тем самым заставляя нас стать более смиренными и гораздо более реалистичными в отношении различных сложных аспектов Божьего Творения.

Это был незабываемый день, в котором Шинь Ли продемонстрировала свою необыкновенную психологическую тонкость и мастерство аргументации. Я бы сказал даже больше: именно она заставила меня выйти немного за рамки, увидеть больше за барьерами моего личного "я". Это было как путешествие в себя, которое подготовило меня к пониманию текста свитка, полученного от богини Мачанди. Однако прошло еще четыре месяца, прежде чем ситуация сложилась таким образом, чтобы я смог его полностью описать.

Между тем, мои надежды на продолжение работы генерала Обадеа в DZ оказались тщетными. Похоже, что старик действительно вышел из терпения, но сюрпризы не прекратились и тогда. Генерал по-прежнему был очень влиятельным человеком, с многочисленными связями и связями как в теневых спецслужбах, так и на политической арене.

Он ушел в отставку, но не для того, чтобы уйти на пенсию, как мы все думали. На самом деле это было актом сопротивления Обадеа политической непреклонности премьер-министра, который сам находился под дипломатическим давлением, - возможностью дать отпор перевороту, потрясшему Департамент Зеро. Если до этого момента всем казалось, что смещение генерала с поста руководителя этого подразделения маловероятно, то это произошло на удивление быстро.

Однако все сложилось неожиданно удачно, что заставило всех нас, оставшихся на базе "Альфа", неистово аплодировать под столом.

Как я уже говорил, генерал Обадеа был не из тех, кто легко сдается, но в данном случае у него просто не хватило рычагов, и, поскольку намерение отстранить его от руководства Департаментом исходило с самой вершины власти, ему пришлось отказаться от руководства Департаментом, который он опекал более 25 лет. Однако у него было достаточно связей и знакомств на самом верху, чтобы потянуть за некоторые ниточки и оставить нас хотя бы частично "прикрытыми".

Лично я абсолютно уверен, что именно визит герцогини Хальбергской ускорил исход дела генерала. Но поскольку в дипломатии и политических делах существуют неписаные законы, после ухода Обадеа с поста руководителя нас оставили в покое без особого шума. Я не сомневался, что это было лишь затишье перед бурей, но, по крайней мере, у нас было время, чтобы оправиться от "землетрясения".

Однако очень интересно, как все улеглось, в духе того, что объяснила Шинь Ли, - именно тогда, когда вы представляете, что хуже уже быть не может.

Я всегда подозревал, что генерал не мог справиться с инцидентом, отказавшись от визита в Пентагон, либо из-за его личных отношений с генералом Иноссанто, либо просто потому, что после этого у него не было доступа ко всем информационным данным по этому делу или он не хотел ничего знать. Мы несколько раз пытались прояснить ситуацию и представить ее генералу такой, какая она была на самом деле, с полученным приказом из Белого дома, но каждый раз он отказывался от получения подробностей, не предлагая никаких объяснений.

Формы временной передачи власти затянулись, и, что было вполне естественно, Цезарь возглавил Департамент, а лейтенант Никоарэ взял на себя его обязанности, особенно тактического характера. Я сохранил свою должностную инструкцию, с небольшим усовершенствованием, заключающимся в том, что на меня была возложена ответственность за ведение основного протокола комплекса "Бучеджи". Это означало, конечно, расширение функций, но также и увеличение бюрократии в отношениях с американцами. Однако, поскольку у меня сложились отличные рабочие отношения с чиновниками Пентагона, дела шли хорошо, и все были довольны.

Обсуждая ситуацию по вечерам за столом в протокольной комнате на базе Альфа, мы все согласились, что это, скорее всего, лишь временная ситуация, созданная очевидным "вакуумом власти", сложившимся после ухода генерала Обадеа. Цезарь был известен как его близкий друг и пользовался уважением в службе румынской разведки, но в конечном счете главой отдела должен был стать политик. Его временный период назначения мог продлиться несколько месяцев, максимум год, но после этого положение дел изменилось бы. Никто в закулисном руководстве не был заинтересован в том, чтобы Цезарь оставался главой Департамента Зеро, когда было хорошо известно, что он следует той же программе и тому же видению, что и старый генерал, который только что ушел в отставку.

Затем появился  сюрприз, о котором я сказал что он стал  для нас как "глоток" кислорода, благодаря которому мы не чувствовали больше себя полностью изолированными.

Я уже отмечал, что, по моему мнению, генерал Обадеа так и не смог забыть то, что произошло с ним несколько месяцев назад в Пентагоне. Не знаю, насколько верным было это предположение, но все вокруг вдруг приняло другой оборот. К ноябрю 2006 года, вскоре после того, как генерал подписал свое заявление об отставке, нам сообщили, про необъявленный визит главы Пентагона, но не в Бухарест, а на саму базу Альфа. Это был первый визит, который нас зацепил, несмотря на то, что нам сказали, что визит не официальный, а скорее "скрытый". По приказу генерала Иносанто генерал Обадеа должен был встретиться с ним на базе в течение получаса.

Визит происходил с  отклонением от маршрута рейса в Пакистан, поэтому он выглядел скорее как любезность старому другу, своего рода "подслащивание" ситуации, сложившейся несколько месяцев назад. Генерал был не в том положении и не мог отказать во встрече, даже несмотря на то, что только что покинул пост главы департамента "Зеро". Помимо личных проблем, которые его не устраивали, он не хотел портить хорошие разведывательные и военные отношения между Румынией и США.

- У вас есть личное помещение? Мы должны поговорить, - серьезно сказал генерал Иносанто.

Они вошли в здание, но не в совещательную комнату, а в кабинет Обадеа. Они оставались там около 25 минут, по приказу генерала их никто не должен был беспокоить и никто не должен был входить в эту часть здания.

За все это время вертолет даже не остановил свои двигатели. Спустя почти полчаса они вышли, и я мог сказать, что разговор был не только плодотворным, но и удивительно полезным для нашего генерала. Теперь он был гораздо более расслабленным, даже безмятежным и в хорошем настроении. Он попрощался с главой Пентагона, который поспешно сел в вертолет в сопровождении своей личной охраны.

Генерал сияющий вошел в совещательную комнату, где его с нетерпением ожидали Цезарь и лейтенант Никоарэ.

- Пока вертолет летит в Бухарест, оформляются необходимые бумаги, - сказал он без всякого вступления.

Затем, после небольшой паузы, которая возымела свое действие, Обадеа сказал:

- Хм... Волк" не разочаровал меня. Я покидаю свой пост здесь, но я остаюсь, близко! Билл сказал мне, что в то время он сожалел о  сложившемся дипломатическом факторе, но ничего не мог поделать: приказ поступил по прямой линии от госсекретаря. Но теперь, когда все успокоилось, ему нужен постоянный "мост" к месту  Бучеджи. Он знал о моей отставке, поэтому воспользовался случаем и заехал сюда, чтобы предложить мне занять новую должность.

Я буду работать непосредственно в Пентагоне, мой кабинет будет находится в том же коридоре, что и его.

Вот это новость. Теперь, у нас была более крепкая "спина", чтобы нас не разорвали на части противники здесь.

- С протоколом о сотрудничестве будет сложно", - сказал Цезарь, также довольный итогами встречи, но сохраняющий объективность. Американская сторона захочет бюрократии.

- Мы уже обсуждали это в общих чертах. Произойдет адаптация, в определенных пределах, тактических операций. В остальном, надеюсь, изменений будет не слишком много.

- Это произведет фурор, - взволнованно сказал я. Это будет ударом для некоторых "клиентов"!

- Да, так и будет, но им больше нечего будет делать. Я дважды спрашивал Билла, готов ли он рискнуть, но он сказал, что, по сути, никому ничего не надо говорить, потому что я прикрыт.

Наконец, после почти года постоянного напряжения и кропотливой работы, я увидел несколько более спокойный горизонт.

В конце концов, поворот для Департамента Зеро был не так плох. Возможно, такое изменение планов влияния внутри него было даже необходимо. Доктор Сиен и Шинь Ли уехали примерно два месяца назад, но, очевидно, это было не мое дело, где и какими делами они занимались. Я только чувствовал, что срок написания Тайного Свитка быстро приближается и что это особая миссия, которая была возложена на меня. У меня было еще два или три общих разговора с Шинь Ли на эту тему, в которых я рассмотрел текст перевода в общих чертах и наметил некоторые ориентиры, которые я должен был выделить в некоторых комментариях.

- Не так важно, сколько ты напишешь, сказала мне Шинь Ли. Напротив, текст должен быть максимально кратким, но при этом предельно ясным. Ключевым моментом здесь является качество; некоторые люди поймут, другие быстро запутаются в своих мыслях и не будут знать, как выбраться. Моя роль заключается в том, чтобы направлять вас для того, чтобы вы могли представить идеи пяти стихов Свитка как можно более ясно и уместно.

Когда дело касалось этого секретного текста, все становилось менее важным,  .

- Какова тогда моя роль?

Шинь Ли несколько мгновений пристально смотрела на меня, затем ответила мне голосом, который звучал так, как будто он пришел из другого мира:

- Ваша задача - сделать его известным повсюду. Никто злонамеренно не сможет предотвратить это. Было бесчисленное количество препятствий, но теперь все налажено. Ваше время пришло.

 

[Татьяна]

Похоже на то

[Лариса]

Кто умеет читатьь между строк, тот понял, что доктор Сиен и его помощница Шинь Ли были приглашены для рассмотрения ситуации на тонком плане и изменения ее, направление в нужное русло,  То есть не дать масонам перехватить управление  Залом Проекций. Что они и сделали.Похоже, что они оба были из Внутренней Земли, этим легко можно объяснить то, что они не старели, не пользуясь при этом никакими устройствами.Тибетские манахи даже на поверхности, впрочем, живут по 700 лет, не выглядя при этом дряхлыми старцами. А также они умеют изменять ситуацию силой мысли.